Журналист для Брежнева или смертельные игры

И если бы не нужда докладывать Брежневу об исчезновении этого Белкина накануне поездки в Вену, если бы не включились в дело Суслов, Демичев, Громыко, Чурбанов, Андропов, Щелоков, Корнешов и оперативная группа в составе следователя по особо важным делам и лучших работников МУРа – ищи-свищи человека, через три месяца выйдет из этой больницы либо с отшибленной памятью, либо сразу в крематорий. Я подумал: а сколько же других белкиных, орловых, медведевых, горбаневских и фейгиных сидят в остальных палатах спецбольниц № 5, 6, 7, 8 и т. д. в Москве, Туле, Саратове, Новороссийске и других городах, сколько аминазина, барбамила, этаминала, галоперидола, тезирцина, санапакса, этаперазина, френолона, трифтазина, мажептила и еще десятков рассекреченных и засекреченных психоугнетающих и психовозбуждающих средствя вводится в этих больницах ни в чем не повинным людям…

Белкин спал, но это не был нормальный сон нормального человека. Это было вяло угнетенное забытье впавшего в прострацию животного. Человек, еще три недели назад плававший в море, охотящийся на кефаль и лобанов, взбиравшийся в горы Памира, собиравший эдельвейсы и влюблявшийся во всех прекрасных женщин и девушке, гонявший автомобиль и дерзнувший в одиночку раскрыть мафию торговцев наркотиками – этот молодой, талантливый, энергичный парень кулем валялся даже не на койке, а на полу своей бетонно-цементной клетки, не реагировал на голоса и только иногда помутневшими глазами бессмысленно, как новорожденный телок, смотрел в пространство.

– Он тут бесился, на стены бросался, требовал аминазин, – сказал мне Светлов. – Я думал, башку себе разобьет. Пришлось сделать укол. Половинную дозу. А что с ними дальше делать – ума не приложу.

– Где главврач больницы? – спросил я.

– Она ревет в своем кабинете, ждет тебя.

– А эти – Кунц и Раенко?

– В ординаторской. Там консилиум заседает. Я им сказал, что не выпущу их из больницы, пока они не приведут Белкина в себя. Но он уже наркоман, каждые два часа требует наркотики.

– А Хотулев?

Светлов развел руками:

– Исчез вчера утром. Скорей всего ринулся в Узбекистан, к Старику. Я бы хоть сейчас туда вылетел, но у меня был вчера разговор с Цвигуном в КГБ. Только это между нами. Он мне дал понять, что они сами занимаются переброской наркотиков за рубеж, это одна из самых прибыльных статей дохода валюты. Чем посылать каким-нибудь «Красным бригадам» доллары, проще передать им ящик опиума. Не зря «Голос Америки» сказал, что мы уже вышли по наркотикам на третье место в мире. Это только то, что яони язнают. Так вот всеми, кто нарушает эту государственную монополию, Цвигун и Цинев занимаются сами. Цвигун – внутри страны, Цинев – вне. Он мне сказал, что Хотулев и Гридасов теперь никуда не денутся, их уже ждут в Чаршанге.

– А Сысоев?

– А Сысоев прилетает из командировки послезавтра. Его ждет Маленина.

– Что же будем делать с Белкиным?

– Не знаю, мы ждали тебя.

– Хорошо, пошли в ординаторскую.

Ординаторская была при выходе из корпуса, на первом этаже. Мы прошли по длинному белому коридору второго этажа, мимо свежепокрашенных дверей палат для буйнопомешанных. Все в этой больнице напоминало тюрьму, только было выкрашено известкой в бело-сизый цвет, и в таких же бело-застиранных халатах с оборванными шнурками ходили здесь дюжие и небритые санитары-надзиратели. У лестницы была стойка КПП с металлической дверью, такая же проходная была на первом этаже при выходе во двор, а двор был окружен забором с колючей проволокой и вышками охраны. За забором был дачный поселок медперсонала – в замечательном сосновом лесу, с беседками, дорожками, резными заборчиками и всякого рода подсобным хозяйством – огородами и садами, созданными и обслуживаемыми тихопомешанными. Практически, спецбольница № 5 МВД СССР была чем-то вроде монастыря, где каста врачей превращала пациентов в тихопомешанных роботов.

В ординаторской четвертого отделения, практически арестованные Светловым, сидели все шесть лечащих врачей этого спецотделения для буйнопомешанных. Постоянно прикрытые защитой МВД, которое направляет сюда диссидентов, антисоветчиков и подлинных шизофреников и психов, безнаказанные в своей деятельности, неподконтрольные и поэтому обнаглевшие, сытые, раскормленные на натуральных овощах и фруктах, выращенных их же пациентами, они теперь прекрасно понимали, что их благополучие повисло на волоске. Засадить в психбольницу человека без ведома МВД, превратить ее в свою частную тюрьму было нарушением государственной монополии, непростительным преступлением. Конечно, они будут выгораживать себя, валить все на Хотулева, но я не собирался разговаривать с ними о том, как Белкин попал сюда и на каком основании они, специалисты, «лечили» здорового человека чудовищными дозами аминазина.

Я оглядел их испуганные лица и сказал: