Журналист для Брежнева или смертельные игры

Совершенно секретно

Генеральному прокурору СССР фельд-почтой, срочно товарищу Руденко Р.А.

копия: Заведующему отделом административных органов ЦК КПСС товарищу Н.Савинкину (для сведения)

СЛУЖЕБНОЕ ПИСЬМО

17-го июня с.г. Вашим подчиненным, следователем по особо важным делам т. Шамраевым И. И. произведена серия арестов, в результате которой задержано 37 административных работника ряда гостиниц и торговых предприятий в центре Москвы.

Эта акция не была согласована с руководством Комитета Государственной безопасности, и в число арестованных попали три наших агента, что принесло серьезный ущерб нашей работы, поскольку в течение трех лет 4-е Управление КГБ внедряло их в сеть контрабандной торговли наркотиками для проведения своих операций в период большого наплыва иностранцев на Московскую Олимпиаду летом 1980 года.

Прошу срочно освободить арестованных Горохова А.И., Житомирскую П.О., Гинзбурга М.Р.

Одновременно ставлю вас в известность, что незасекреченность данной операции, вызванная несогласованностью с органами Госбезопасности, привела к широкой огласке этой акции и вызвала нездоровую реакцию западных средств массовой информации, особо нежелательную накануне Венской встречи товарища Л.И.Брежнева с Д.Картером.

Прошу принять строгие меры к недопущению в будущем подобных срывов в нашей работе.

Первый Заместитель Председателя Комитета Госбезопасности генерал-полковник С.Цвигун

5 июня 1979 г.

Секретно, срочно

Члену ЦК КПСС с партийным фельдъегерем тов. Р.Руденко

ЗАПИСКА (написана от руки)

Роман Андреевич!

Ночью слушал «Голос Америки». Что за бардак? Почему Америка знает о твоих операциях раньше Первого Секретаря Моск. горкома?

Ведь было сказано: до Олимпиады никаких шумных операций в Москве! А теперь в городе опять слухи, как во время убийства Ионесяна.

Срочно останови это дело и всю шумиху. Сообщи мне имена виноватых для наказания по партийной линии.

6 июня 1979 г. Первый Секретарь МГК КПСС В.Гришин

Читая эти документы, я пожалел, что не послушался Светлова и ночью не улетел в Баку. Я знал, что сейчас начнется: гром, молнии, «объясните ваши действия», «как допустили гибель людей?», «почему не поставили в известность?», «кто дал право своевольничать?», «что я должен сказать в ЦК?» и так далее. Еще бы! – два трупа при автодорожном происшествии, «Голос Америки», три арестованных агента КГБ! Я приготовился к буре и шторму, строгачу по партийной линии и даже, чем черт не шутит, отстранения от дела.

Но Генеральный молчал. Он сидел в своем сталинском кресле, прикрыв веки, тяжелый старый человек, с лицом, опустившимся на воротник маршальского мундира тяжелыми жировыми складками. Я ждал, что сейчас он поднимет выцветшие белесые ресницы и буря начнется, но… Я вдруг увидел, что он спит. Просто спит. Ровно, с чуть-чуть слышной хрипотцой дышит и руки лежат на мягком животе – старческие пухловатые руки. Вот тебе и недремлющее око прокурора, мельком подумал я, что же мне делать. Хоть бы телефон зазвонил, что ли?