Журналист: Назад в СССР

При этом он был и оставался опытным офицером спецслужб, поэтому сравнительно легко вписался в новую жизнь в новом для них с маленькой дочуркой мире. По моим прикидкам разница по времени между первичными реальностями моей и маленькой семьи Одинцовых составляла двадцать — максимум тридцать лет. И коль скоро человеческая цивилизация уже с начала 2000-х твердо взяла курс на эволюцию и развитие исключительно техники, облегчающей бытовую жизнь членам глобального мирового общества потребления, маленькая Анечка в процессе своего взросления была далека как от крупных технических или космических открытий, так и новомодных на период ее младенчества гаджетов, от которых отец ее разумно ограждал. Поэтому она легко вписалась в реалии новой жизни, быстро привыкла к ламповому цветному телевизору и отсутствию мобильной техники, смутные детские воспоминания о которой быстро стерлись в ее сознании. К моменту поступления в первый класс маленькая Аня Одинцова была таким же обычным советским ребенком, как ее подружки по дворовым играм. С годами у нее даже стал развиваться пристальный интерес к прошлому, она увлеклась историей, потом история начала сплавляться с фантастикой, и это увлечение закономерно привело ее в городской клуб любителей фантастики. Там юная Анна стала одним из организаторов движения исторических реконструкторов и моделирования фантастических ситуаций с их отыгрышами на природе, главным образом, в пригородных лесных массивах. Отец как мог снабжал ее дефицитной художественной литературой, поскольку и на новом месте его жизни благодаря отлаженной программе внедрения служил в том же ведомстве, что и прежде, и поэтому имел возможности доставать зарубежные книги и журналы даже в условиях советской действительности.

Самому же Владимиру Одинцову в рамках его специфичной профессии также приходилось изучать немало разной литературы, правда, в основном специальной, связанной с первыми разработками советских ученых в некоторых экспериментальных областях прикладных наук, и прежде всего, физики. Эти работы плотно курировал всесильный КГБ, и полковник Одинцов много лет пребывал, образно говоря, на острие этой деятельности. Его непосредственной задачей было ограждение советских научных разработок и их авторов от возможного интереса к ним со стороны западных спецслужб. Фактически он и его подразделение выполняли роль сторожей, бдительно охраняя советские научные секреты. Их авторы, небольшой, но спаянный коллектив талантливых ученых, в своих наиболее смелых прогнозах планировал успех в дерзновенных попытках покорить само всесильное Время, постепенно обуздать его ход, а затем, чем черт не шутит, и войти в его течение, проникнуть в секреты времени и попытаться им управлять. Разумеется, тема хронопутешественников в этом ведомстве была популярна, как нигде и никогда, и Одинцов активно занимался сбором сведений о гражданах Советского Союза, чье поведение могло показаться странным и нелогичным, кто страдал внезапными провалами и даже полной потерей памяти, а также внезапно объявлялся после долговременного отсутствия.

А потом на горизонте его внимания неожиданно возник тезка Одинцова, журналист Сотников. Полковник немедленно навел о нем справки в своем ведомстве, и результаты его поначалу озадачили, а затем всерьез насторожили. Одинцову вдруг показалось, что он учуял знакомый запах дыма, притом, что огня пока что нигде не наблюдалось. Значит, это пламя необходимо было срочно найти, и полковник с удвоенной энергией взялся за работу.

Глава 30 Необъявленные визиты

Негласно ознакомившись со всеми делами, которыми занимался в последнее время журналист Сотников на стезе поиска пропавших и счастливым образом вернувшихся людей, Одинцов первым делом взял под свой контроль несколько человек. Популярного писателя, автора детективов Владлена Воронова в их числе поначалу не было: путешественник во времени ничем себя не выдавал и ни разу не прокололся за время своего отсутствия в советской действительности. А внезапно свалившаяся на него популярность как писателя с большими тиражами, выдававшего на гора с поразительной частотой и регулярностью роман за романом, один другого круче, лежала вне сферы интересов всесильного ведомства.