Журналист: Назад в СССР

Так продолжалось минутки три. Точнее, не продолжалось, потому что ничего и не происходило. И лишь когда пауза затянулась уже до неприличности, милиционер соизволил подойти, козырнуть и протараторить невнятной скороговоркой свое имя, должность и звание. Они о чем-то поговорили, по очереди обменявшись несколькими фразами, после чего Сотников махнул мне: садись, поехали.

Когда мы удалились на почтительное расстояние, я оглянулся. Сержант все еще стоял и смотрел нам вслед. Мне это почему-то совсем не понравилось, и я сказал об этом шефу. Тот кивнул, мол, и сам вижу, но что теперь делать прикажешь?

Поселок мы проскочили насквозь с ветерком минут за семь. Он был таким, как и запомнился мне в годы студенческой юности. Малоэтажная панельная застройка, максимум в пять этажей, считанное число магазинов, ларек с мороженым и газетно-журнальная «Союзпечать» плюс пустые дворы. Но я знал, что вечером, когда окончательно схлынет летний зной, они наполнятся шумом, гамом и детскими голосами. Это в моем двадцать первом веке дети, если они не отдыхают с родителями на югах, даже летом сидят по домам за компьютерами и телевизорами, а если и во дворе, то непременно уткнувшись в свои смартфоны и прочие гаджеты. А в 1980-м в таких вот пригородах как Займище люди жили небогато, съездить на юга было весьма накладно, а о поездке за границу в СССР тех лет вообше не могло быть и речи. Вот и торчали пригородные пацаны и девчонки летними вечерами в своих пыльных дворах либо на речке, потому что на дачах в округе жили по большей части приезжие, городские.

Сотников припарковался напротив торца пятиэтажки, где жила Ольга Антоновна, велел мне подниматься, а сам остался во дворе — осмотреться. Вокруг было тихо и безлюдно, только на каком-то верхнем этаже из открытого балкона доносились приглушенные звуки классической симфонической музыки — играло радио.

Хозяйка, похоже, не находила себе места и давно поджидала нас в прихожей — открыла тотчас после моего звонка в квартиру, предварительно изучив мою физиономию через дверной глазок. Когда я вошел, она вся буквально расцвела и тотчас порывисто кинулась мне на шею.

В эту минуту я испытал то, что называется смешанными чувствами. А маленькая женщина уже тянула меня в комнату. Усадив на диван, Ольга Антоновна первым делом, не откладывая в долгий ящик, протянула мне маленькую картонную коробочку, то ли от кнопок, то ли еще каких-то канцелярских принадлежностей.

— Возьми это, пусть он будет теперь с тобой.

И поскольку я медлил в нерешительности, сама ловко запихнула эту коробочку в карман моих джинсов.

Потом на миг задумалась, словно вспоминая всё, о чем должна мне немедленно сообщить, и тут же обрушила меня скороговоркой целый град словесной информации.

— Я сегодня видела сон, всё подтвердилось, Сашенька. Если он не помог мне, пусть поможет тебе. Хотя — почему не помог? Чего это я, в самом деле, бога гневлю… ты же со мной сейчас… спустя столько лет… Значит, и у меня всё получилось.

Боже, как я хотел ей в эту минуту объявить: получилось, не волнуйтесь. Всё вышло, как Вы и хотели. Просто я пока не могу об этом сказать. Ни Вам, ни кому-то другому…

Но я, разумеется, промолчал, только благодарно улыбался. Я уже догадался, что она сейчас вручила мне, какой дар пожертвовала…

— А где Владимир Аркадьевич? Он что же, не приехал?

— Как же, как же…Туточки я, — послышалось из прихожей.

Сотников вошел в квартиру, деловито, по-свойски оглядел ее, затем быстро подошел к окну — оно выходило на окрестности дома по ту сторону двора. Слегка отдернув кружевную тюлевую занавеску, шеф пальцем поманил меня.

— Смотри, стажер. В нашем деле всегда полезно обозреть окружающую тебя местность. Хорошенечко смотри, это на случай поиска путей отступления. Смотри так, будто ты как минимум международный обозревать газеты «Правда».

Бросив взгляд из окна, я сразу оценил преимущества дома, выбранного Сотниковым для жилья Ольге Антоновне. Здание стояло, пожалуй, на самой окраине жилой части поселка. Перед ним в железных и деревянных периметрах изгородей и заборов размещался почти целый квартал разнокалиберных домищ, домов и домишек частного сектора, в лабиринте которого при желании легко можно было спрятаться и затеряться. А дальше сплошной темно-зеленой полосой тянулись займищенские леса.

Удовлетворенные их живописным видом, открывавшимся из окна, мы уселись за стол, и Сотников стал выспрашивать у Ольги Антоновны особенности внешнего вида и возможные характерные приметы ее странных соглядатаев. Их, по словам женщины, было двое. Один высокий и худой, другой напротив — среднего роста, но коренастый. Лица обоих скрывали черные очки, у того, что поменьше — вроде как фотохромные «хамелеоны».

— Что скажешь? — кивнул мне шеф.

— Странно и подозрительно, — согласился я. — Подозрительно, что они лазают на задах дома. Так больше шансов привлечь к себе нежелательное внимание окружающих. Я еще понимаю, ходишь и зыришь в окна со двора. А за домом что делать добропорядочному советскому гражданину?