Журналист (СИ)

Павлик и портвейн Майклу пришлись ко двору: его тоже днем ранее отшила его подруга Лиля Загитова (кстати, однокурсница Павлика, их и познакомившая). Поделившись друг с другом своими мыслями насчет ветренности женского пола, Павлик вышел из общаги №2 и двинулся к истоку улицы Прапорщика Комарова, что ведет с вершины сопки Орлиное гнездо (на которой и угнездилась общага №2) вниз по склону до самой улицы Пограничной (где несет свою вахту общага №3). Отдавшись грустным мыслям, Павлик шел нетвердым шагом по обледенелой брусчатке, покрывавшей улицу Прапорщика Комарова (тогда, собственно, этой брусчаткой застелили весь центр города, поговаривали, будто это губернатор Наздратенко владел заводиком по ее производству), и, чтобы не поскользнуться, постепенно ускорял шаг. И вдруг понял, что не может остановиться или даже замедлиться без того, чтобы брякнуться и покатиться кубарем вниз по склону. Скорость спуска с Орлиного гнезда давно превысила скорость подъема на нее наперегонки с фуникулером и продолжала расти.

А между тем, безлюдная улица Прапорщика Комарова неуклонно приближала Павлика к оживленному перекрестку с Океанским проспектом, по которому туда-сюда на приличной скорости сновали автомобили. Павлик понял, что еще минута, и, если ничего не предпринять, тело бедного брошенного девушкой пьяненького студента будет размазано по мостовой какой-нибудь тойотой, маздой или хондой. В поисках спасения, он стал смотреть по сторонам, и увидел, что слева от улицы в обрубленном склоне сопки вделаны перила для пешеходов. Он стал смещать вектор своего бега влево и в последний момент, когда склон сопки повернул на 90 градусов и стал ограничивать «левый берег» уже не Прапорщика Комарова, а Океанского проспекта, ухватился за перила и с их помощью успешно вписался в поворот и продолжил бег уже по посыпанному песком тротуару. Постепенно сбавляя скорость, Павлик добежал до двери «Кафе», где год назад замечательно проводил время, и решил зайти. Кафе работало. За стойкой бара стояла обесцвеченная блондинка, раскрашенная как индеец Чингачгук. На всю катушку из магнитофона орал Филипп Киркоров с песней про «Зайку мою». Пошлая дискотечная светомузыка гоняла по стенам блики с висевшего под потолком стразового шара. Павлик передумал тут сидеть: мерзкое чувство тоски по безвозвратно ушедшим ночам в компании веселых хиппи и хиппующих, панков и панкующих, наложилось на слегка приглушенные жестокие слова Ули Банкиной. Павлик вышел из кафе и пошел в свою общагу.

В который раз анализируя свое фиаско, Павлик сделал вывод, что совсем без секса любви не получится. Так что надо с этим что-то делать. И уже через два месяца после только что описанных событий он лишился девственности на скамейке во дворе какой-то пятиэтажки в компании симпатичной плаховской неформалки по кличке Агата. Они провели вместе вторую половину субботнего майского дня, играя в переходе на гитаре, а вечером, подсчитав выручку, потратили ее на портвейн и сели вдвоем на упомянутой скамейке. Дальше вышло все довольно скомкано и несколько неожиданно для Агаты, считавшей Павлика в этом смысле вполне безобидным, но решившей не обламывать ни его, ни себя, когда дело дошло до поцелуев и робкого раздевания. Агата достала из заднего кармашка своих джинсов-клеш презерватив «Гусарский», разорвала упаковку и надела изделие на Павлика своими пухлыми губками, после чего оседлала юношу и отымела его с глубоким знанием дела. А потом под утро Павлик посадил девушку с гитарой на первый троллейбус и больше с тех пор на жизненном пути ее не встречал. Но зато дополнил свой алгоритм действий при ухаживании новыми пунктами.

Уля, кстати, после Павлика стала встречаться с доцентом ДВГУ Яковом Феликсовичем Нудманом — лощеным 50-летним дэнди с кафедры зарубежной литературы филфака. Яков Феликсович гулял по центру Владивостока под ручку с красивой студенточкой, пил с ней пиво в Покровском парке после пар, но, конечно, в отличие от Павлика, планов жениться на ней не имел, так как уже был женат, имел троих детей и разводиться не собирался. А еще через год Павлик узнал, что с Улей встречается его сосед по общаге Кирилл Разумовский. Когда Уля и ему сказала, что «не видит смысла», Павлик (учившийся уже на четвертом курсе и ухаживавший за первокурсницей Полиной Фамусовой) зашел к нему в комнату с пивом и поздравил его со вступлением в клуб.

— Какой такой клуб? — обиделся Кирилл.

— Аббревиатура такая: КЛУБ. Сокращенно «Клуб любителей Ули Банкиной»!