Журналистика и разведка

— Вас интересует, как идет мое дело? — переспрашивает он. — Неплохо. Только в США я поставляю ежегодно товар на сотни тысяч долларов. Планы еще обширнее — открыть в Вашингтоне и Нью-Йорке сеть своих магазинов, а здесь, в , закончить строительство музея морских даров, который уже сам по себе станет броской рекламой для фирмы. Без перспективных, продуманных планов в бизнесе нечего делать.

Я рассматриваю экспонаты, предназначенные для будущего музея, и спрашиваю себя: неужели они были такими же неприглядными раковинами, что лежали на дне лодки ? Да, такими. Их просто обработали талантливые мастера. У « » есть соответствующий собственный завод. И не только он — моторные лодки, компрессоры, акваланги, орудия лова. Все это сдается в аренду людям из племени Лей.

— Они никогда не будут иметь ничего своего, — пренебрежительно изрекает мой гид. — Эти люди постоянно в долгах. Ссужаем им деньги, а они пропивают их или проигрывают в карты.

Звучит вроде объективно. Я сам наблюдал подобную картину в деревне на пляже . Но наследник владельца компании умалчивает о другой, возможно, более главной причине безденежья цыган моря. Их просто обворовывают те же бизнесмены из « ». К примеру, за редчайшую каури они платят ловцу 20 долларов, а в Соединенных Штатах или Европе выручают за нее несколько тысяч.

Перед возвращением в Бангкок захожу для беседы к заместителю туристического бюро провинции господину . Он не делает секрета из будущей участи племени Лей. У цыган моря нет иного выхода, помимо полной ассимиляции, уверенно предрекает он. Да, речь идет о стопроцентном врастании в тайский образ жизни, в нашу культуру, об отказе от языка и глупых традиций.

В Таиланде помнят о Фаберже

…Снова о таиландской экзотике. Как не рассказать о следе, оставленном в этой стране легендарным Фаберже — главным поставщиком ювелирных изделий российского царского двора, о современных продолжателях его дела в Бангкоке, о сапфировых копях и рубиновых приисках .

«Вы действительно планируете совершить поездку на границу с ? — допытывался мой переводчик и секретарь, майор министерства внутренних дел. — Вы же помните просьбу МИДа не бывать там, где стреляют. , узнав, что в район боевых действий едет советский корреспондент, могут запросто продырявить нас обоих». Но с момента просьбы минуло уже несколько лет, да и не хотелось покидать страну, не заглянув в один из самых экзотических уголков, закрытых для большинства иностранных туристов. К тому времени меня уже было трудно удивить красотами таиландских пейзажей. Но на этот раз мне так хотелось остановить машину в царстве цветущих джунглей, когда шоссе свернуло в сторону гор, оставив позади скучные рисовые поля. Неудержимо манили к себе радужные кроны цветущих кустарников, солнечные плоды грейпфрутов в садах, пятнистый камуфляж каучуковых плантаций, диковинные цветы тропиков. А вон тот почти сказочный домик! Как, наверное, хорошо было бы прожить в нем остаток жизни среди вечной зелени и цветущей природы! Опыт, однако, подсказывал: нет, не прижиться здесь приезжему из России. Чисто физически не прижиться. Чужака стерегут приступы аллергии на непривычные запахи, три сотни видов ядовитых змей и ночами всегда проигранная битва с москитами.

На пути из Бангкока где-то в ста километрах я заметил спецмашины «наружки». Они действовали профессионально, вовремя менялись и отставали, не садились совсем уж на хвост. И так все оставшиеся триста километров до самой границы с Кампучией. Я был не новичок и не пытался нарушать правила не уходил от преследования, не делал неоправданных остановок, не щелкал камерой у военных объектов. Надо уважать нелегкую работу сотрудников контрразведки. Ты к ним по-человечески, и они к тебе тоже. Результат никаких проколотых шин, инцидентов с твоей машиной и благополучное возвращение домой. Каждый делает свое дело.