Журналистика и разведка

В японской контрразведке также работали не дураки. Накануне вступления во Вторую мировую войну они организовали регулярное прослушивание эфира. И вскоре засекли несанкционированные радиопередачи. Вначале успокаивали себя тем, что, мол, это дело любителей. Позднее стало ясно, что любителями и не пахнет. Передачи велись по определенному расписанию и к тому же пятизначными цифровыми группами. Теперь японское командование совершенно определенно знало, что в стране существует шпионская сеть. Но как найти ее? Технические возможности пеленгации были слабыми. И тогда японцы запросили помощи у немцев, заказав более совершенную аппаратуру. Зорге тут же узнал об этом. Тогда он приобрел небольшой домик на берегу моря, арендовал яхту, в которой разместил рацию и взрывное устройство на случай непредвиденных обстоятельств. На морские прогулки и на рыбную ловлю он стал приглашать зарубежных и японских дипломатов, журналистов и видных чиновников. Пока далеко в море они распивали спиртные напитки, радист разведгруппы в специальной каюте передавал шифровки в Москву. Тогда японский военный контрразведчик дал своим представителям в Америке, Англии и Германии задание информировать его о всех случаях утечки секретной информации. Сопоставляя полученные данные, полковник составил список лиц, которые могли иметь какой-то доступ к тем или иным государственным тайнам. В длинный перечень попали Зорге, Одзаки и Вукелич. Используя свои связи с японским послом в Берлине, японский контрразведчик дал понять Канарису и шефу гестапо Гейдриху о своих подозрениях в отношении Зорге. Те решительно опровергли такие «домыслы». Многолетние отзывы из токийского посольства говорили, что Рихард верный и ярый нацист. И все-таки Гейдрих решил послать для проверки в Токио своего представителя. Зорге смог тесно сблизиться с «проверяющим» из гестапо. Вместе пили, любили женщин. В результате в Берлин ушла шифровка о том, что все японские опасения в отношении «такого достойного наци — абсолютная чепуха».

Так японский контрразведчик остался вроде бы с носом. Но в конце концов ему повезло. В полицию поступил донос на некого Ито Рицу. Информатор сообщал, что тот сочувствует России. Рицу немедленно арестовали. Он не выдержал пыток и начал давать показания. В числе других он назвал входившую в группу Мияги молодую японку. Ее тут же бросают в тюрьму, а за всеми, с кем она встречалась, устанавливается круглосуточное наблюдение. Шаг за шагом контрразведка выходит на Мияги, а затем на его друзей — Зорге, Одзаки, Вукелича и Клаузена. Рано утром 18 октября 1941 года сотрудники жандармерии произвели их аресты. Так перестала существовать великолепная сеть советской разведки. Информированный об этом Гитлер пришел в ярость и приказал безжалостно расправиться с друзьями Зорге в посольстве Германии. Но дело уже было сделано. Информация Зорге о том, что Япония не собирается присоединяться к фашистской агрессии, позволила Сталину снять с дальневосточных границ около двух миллионов солдат и бросить их под Москву и на другие участки фронта. Так опальный советский разведчик внес свой блестящий вклад в первую победу наших войск под Москвой. Об этом ни в то время, ни спустя многие годы не появилось и строчки в нашей печати. Еще бы, ведь единоличным творцом этой победы был объявлен гениальный стратег всех времен и народов Иосиф Виссарионович Сталин!

В тот сентябрьский вечер 1964 года, когда я получил указание Аджубея передать назавтра статью о Рихарде Зорге, мне не удалось узнать, как встретил смерть советский разведчик. Факты, не досужие домыслы, не были известны собеседникам. Достоверные сведения об этом у меня появились позже.

Утром 7 ноября 1944 года, в день самого большого национального праздника Советского Союза, в камеру разведчика вошла группа людей во главе с Исидзимой, комендантом тюрьмы «Сугамо». Комендант, помедлив, сказал: «Токийский суд приговорил вас к смертной казни. Верховный суд империи апелляцию отклонил. Приговор должен быть приведен в исполнение 7 ноября 1944 года, то есть сегодня, сейчас».

Наступила тишина. Мы никогда не узнаем, о чем думал осужденный в эти минуты. Он молча собрал со стола свои записи. Немного помедлив, Рихард сказал: «Я готов», — и направился к двери. Приговоренный шел твердо и прямо. Так же решительно он переступил порог маленькой железобетонной камеры с высокими стенами, где совершалась казнь. Буддистский священник спросил скорбным голосом:

— Кого вы желаете известить о смерти, сын мой?

— Никого.

— Как вы хотите распорядиться своим имуществом?

— У меня нет имущества.

— Какое будет ваше последнее желание?

Зорге протянул священнику листки рукописи:

— Я прошу сохранить это в папке моего дела.

— Будет сделано, сын мой. Что еще?

— Какие вести с русского фронта?

— На территории России больше нет немецких войск, — ответил за священника комендант тюрьмы. — Вы хотите еще что-нибудь сказать?

— Да, — Зорге поднял голову. — Я верю: советские люди не забудут о нас!