Журналистское расследование

– Потолковать. Если это не заказ, и вы работаете отдельно, мне нужна полная ваша капитуляция. Вы вывели моего спортсмена из строя, а это большая денежка. Как с возмещением убытков?

– Деньгами?

– Откуда они у вас? Три рубля в кармане. Ребята-то дерзкие, только с элементами психопатологии.

– О чем ты говоришь? – В голосе Телепина звучала явная заинтересованность.

– Встретимся, потолкуем, отстираешь…

– Давай по телефону. Ты говоришь, мы делаем – и в расчете, – Телепат все еще побаивался встречаться с Вышенковым лицом к лицу.

– Андрюша, ты часто смотришь голливудские фильмы. Сначала познакомкаемся.

– Хорошо, я подумаю. Перезвоню.

После этого разговора стало ясно, что расследование находится на правильном пути. Хоть Телепат ни в чем конкретно не признался, он косвенно подтвердил все наши подозрения. Было ясно, что Телепата удалось заинтересовать. Главное, чтобы он теперь не «сорвался». Понятно, что Телепат увлекся идеей заключить перемирие с «криминальным авторитетом» Евгением, а может быть – и подзаработать. Для Телепата теперь самый лучший выход, если не сказать – единственный, – встать под сильную структуру, какой он представлял «спортивный клуб» с криминальным уклоном, в котором якобы работал Евгений.

На следующий день Телепат перезвонил, но с Вышенковым ему поговорить не удалось. Чтобы не показывать откровенной заинтересованности, секретарь Агентства сказала, что Женя – занят и разговаривать сейчас не будет. Позже – пожалуйста. И так – несколько раз. Теперь Телепат просто горел желанием снова поговорить лично с Вышенковым. Желание влиться в криминальную структуру победило осторожность. Мы добились главного – теперь не Евгений хотел поговорить с убийцей, а убийца – с Евгением. Телепат перестал чувствовать себя добычей, а почувствовал добычу в Вышенкове.

Следующий разговор произошел только через несколько дней. Телепат сказал, что может приехать в Питер недели через две, на что получил ответ, что столько ждать его не собираются. Ему напомнили, что все его данные известны и к делу могут быть подключены милиция и бандиты одновременно. Телепат струхнул и сказал, что приехать быстрее ему мешают финансовые возможности. Сошлись на том, что Вышенков вышлет ему 3 тысячи рублей на имя отца. Это было 27 ноября. Все шло по плану.

В том числе руководством Агентства были выданы «специальные рекомендации» коллегам, на случай если вдруг Телепат без предупреждения явится на Зодчего Росси. А именно: а) без паники! б) сделать безразличный вид, в) один (из другого кабинета) позвонит в уголовный розыск, другая – собирает мужское ополчение Агентства, г) в случае агрессии с его стороны – «бить по голове чем ни попадя».

9

28 ноября Вышенкова задержали по подозрению в похищении человека. Антон Бебяков объявил себя жертвой похищения. Оказывается, он не сам приехал в Агентство, а был насильственным путем доставлен, подвергся допросу с применением физической силы и признался в том, чего не совершал. Именно так он заявил сотрудникам прокуратуры после беседы со своим адвокатом. Прокуратура, понятное дело, не могла оставить такой вопиющий факт нарушения законности без внимания. Она – раба закона, а перед законом все равны: и преступники, и журналисты, и добропорядочные граждане.

Все наши усилия шли насмарку: Телепат мог в любой момент позвонить и спросить Евгения, который, естественно, не смог бы с ним поговорить. Все, конечно, понимали, что происходит недоразумение, и Вышенкова выпустят, но Телепат, приехав в Питер, мог бы испугаться непонятных для него событий и лечь на дно. Или хуже того: поскольку он планировал решить свои финансовые вопросы с Вышенковым, а Вышенков по непонятным причинам отсутствует, безденежье погнало бы Телепата на новое преступление.

А днем того же, 28 ноября, в редакцию приехали с обыском.

…Анализируя минувшие события, надо все-таки признать, что реакция на обыск в редакции у некоторых журналистов была неадекватная. В том числе наблюдался чрезмерный всплеск эмоций. Конечно, ведь до сего момента внимание проявляли только мы к ним – в рамках профессиональной деятельности. Наконец-то наши чувства стали взаимны.

Впрочем, из уважения к чужому труду журналисты все же старались истинных эмоций не показывать. Настроение поддерживалось чистой совестью, верой в победу здравого смысла и уверенностью, что ничего крамольного среди груды рукописей все равно не найдут.

Сотрудники правоохранительных органов с тоской смотрели на стопки исписанных бумаг и тоже не верили, что ближайшие часы проведут с пользой для общества. Что можно было найти? Орудия пыток, которые применяли к «похищенному»? Огнестрельное оружие? Документ с планом по созданию ОПГ? Наркотики? Так, если журналисты про это пишут, еще не значит, что они в этом участвуют. Сотрудники правоохранительных органов по-человечески понимали всю тщетность и формальность попытки найти что-нибудь в редакции, но приказ – дан, а они – работники системы.