Журналисты не отдыхают

Сейчас остатки полка Каминского пробирались к Белостоку. Разумеется, в город они лезть не собирались. Они рассчитывали обойти его по лесам с севера.

Впереди послышался стук копыт. Это возвращалась разведка.

-- Пан полковник, впереди, на железной дороге, стоят бронепоезда. Вокруг них - многочисленные конные разъезды.

Это был конец. Мимо бронепоездов можно проскочить - найти "дырку", разобраться пути... Тут, среди лесов, есть шанс. Но если есть кавалеристы - то они быстро направят железные гусеницы, куда надо. А изобретать какие-то хитрые маневры просто нет ни сил, ни времени. Сзади идут "Синие береты". Которые, как говорили, в плен вообще не берут.

-- Что ж, панове, я думаю, надо сдаваться, -- Обратился полковник к своим офицерам.

-- То есть как? - Послышался чей-то голос.

-- А вот так. Кто не хочет - я никому не препятствую пустить себе пулю в лоб. Я я ещё Польше пригожусь.

Через час бойцы бронепоезда "Луганский рабочий" наблюдали приближавшуюся к ним колонну под белым флагом...

* * *

Ранним утром в только что открывшееся кафе на улице де Любек зашел элегантно одетый моложавый человек лет сорока. При всей своей элегантности вид он имел несколько помятый. Усевшись за столик, он заказал кофе и рюмку коньяку.

Гарсон, много лет, проработавший в Париже, ничему не удивлялся. Тем более, что удивляться-то? Мсье можно только позавидовать - он провел веселую ночь. Сейчас, после войны, люди живут весело. Разумеется, те, у кого есть на это деньги.

Борис Савинков и в самом деле провел бурную ночь, шатаясь по каким-то кабакам, но ему было совсем не весело. В последнее время он чувствовал себя очень паршиво. Так же он ощущал себя только после разоблачения Азефа. Дело даже не в том, что главный боевик партии оказался сотрудником охранки. Куда худшим для Савинкова было иное. Борис Викторович всегда ощущал себя необыкновенным человеком. Творцом Истории. А тут оказалось - он являлся всего лишь марионеткой в руках проходимца. Тогда он всерьез сорвался. Эсеры, несмотря на случившееся, сдаваться на собирались. В Петербурге возникла группа молодежи, собиравшаяся начать подготовку убийства великого князя Николая Николаевича. Однако Савинков сидел в Париже и просто не мог заставить себя начать "ставить" дело. Он шатался по кабакам и девкам. В конце концов террористы разбрелись.

Именно тогда он начал писать книги о своих приключениях. Хотя за три года до этого гордо заявлял: "обо мне будет писать История". Повесть "Конь бледный" отвратила от него большинство эсеров.

Если честно, то он и сам тогда полагал: с политической деятельностью покончено. Но... Один доктор как-то ему сказал: зависимость от морфина полностью не излечивается. Морфинист может много лет не употреблять наркотик - и в друг раз! И снова началось. С политикой то же самое.

Так с ним случилось в 1917 году. Он снова почувствовал, что может стать Исторической личностью.

Потом... Много чего было потом случилось. Если уж честно, неудач было больше, чем успехов. Но Савинков пер вперед. Ему казалось - он нашел заветную формулу: идею "третьей революции". Крестьяне ненавидят продразверстку, ненавидят большевиков. Надо их только поднять - и красная власть рухнет. И свалит её он, Савинков.

Но для начала по его мечтам прошли копытами махновцы - как раз те, на кого он и рассчитывал. Большевики как-то сумели их приручить. А потом Пилсудский его попросту вышвырнул из Польши...

Савинков хлебнул коньяку, запил кофе и закурил.

Хотя, конечно, Юзеф не виноват. Что ему оставалось делать? Когда не получилось с немцами, он стал рассчитывать на помощь Антанты. После провозглашения независимости Польши он буквально ночевал во французском посольстве, выпрашивая снаряжение и советников. Но те как-то не слишком рвались помогать. Савинкову ситуацию объяснил его друг и соратник Александр Дикгоф-Деренталь, большой специалист в международной политике.

-- Понимаешь, Виктор, Германия и Франция похожи на людей, которые ведут переговоры, держа в руках взведенные пистолеты. Каждый боится усиления другого. Если Франция станет помогать Польше, что мешает немцам начать помогать чехам или большевикам? А ведь никто не мешает Германии послать к красным даже пару полков "добровольцев". В случае претензий они смогут сказать, что это немцы, попавшие в плен во время Великой войны, которые в России обратились в большевизм...

Кое-какую помощь французы оказали, кое-каких советников прислали. Только вот польская армия разгромлена, советники попали в плен, о чем радостно кричат большевики. Армия Буденного двинулась на Варшаву, его передовые отряды в знаменитых синих беретах видели окрестностях Праги*.

(*Имеется в виду предместье Варшавы на правом берегу Вислы.)

Хотя, может, там их и не было, а были только слухи... Но Пилсудский предложил начать переговоры о мире. Как это ни странно, большевики согласились. Но условием для их начала они потребовали полную ликвидацию эмигрантских организаций на территории Польше и выдачу Савинкова. Так что единственное, что мог сделать Пилсудский для Бориса Викторовича - это помочь скрыться.