Журналисты не отдыхают

Девушка ярко покраснела. Блин, надо фильтровать базар. Конечно, я типа дикий американец из Техаса, но не стоит нарываться на неприятности на пустом месте.

-- Вторая дверь налево, -- пролепетала машинистка.

Я пошел по указанному маршруту. Открыл дверь... И ощутил, что попал к своим. Это была редакция газеты. Да, тут не имелось компов на столах, но я ведь тоже начинал свою журналистскую деятельность, когда их не было. А вот аура ежедневной газеты просто-таки чувствовалась.

В комнате находилось пять человек. Четверо сидело за столами и что-то писали. Один стоял за чем-то вроде университетской кафедры и тоже чего-то строчил. Внимания на меня никто не обратил. Тоже дело знакомое. Пришел человек - сам скажет зачем.

Нужного мне человека я вычислил сразу. Это был полноватый очкастый парень лет тридцати или чуть больше, что называется, вызывающе еврейской наружности. Ну вот просто готовая карикатура для какого-нибудь антисемитского издания. Одет он был в потрепанный синий костюм. Я подошел к нему.

-- Простите, вы господин Михаил Финкельштейн?

-- Да, это я.

А ничего парень! Он тут же "обрисовал" меня не хуже чем комитетчик.

-- У меня письма от вашего двоюродного брата.

Михаил пробежал глазами открытое письмо, второе сунул в карман пиджака.

-- Господин Блэк...

-- Можно Сергей Алексеевич Коньков.

Я решил представляться своим собственном именем.

-- У вас есть время? Так разрешите, я сейчас допишу и сдам статью про сегодняшнее заседание Временного правительства. А то редактор меня скушает без соли. Это займет не больше пятнадцати минут. А потом мы спокойно поговорим. Вот, если хотите, почитайте наш новый номер.

Я кивнул в знак согласия, а журналист тут же начал строчить на листе химическим карандашом. Писал он очень быстро, почти не задумываясь. Наш человек. На все ушло десять минут. После этого Михаил рванул на выход.

А я с интересом поглядел на газетную технику этого времени. Журналист писал на листах, примерно А4, но разорванных вдоль пополам. Поглядев на других газетных работников, я увидел, что они работают так же. А на фига? Потом я сообразил. Сейчас ведь в ходу высокая печать. То есть, ручной набор литер или линотип*, что, в общем одно и то же. А там текст не подожмешь, как в Пагемакере или Кварке**. Да, точно, в это время объем материала измеряется не в знаках, а в строках. То есть, если напишешь больше, чем лезет в полосу, редактор сократит. А я знаю, как сокращают - всегда выкидывают самое интересное. Так что при умении можно навостриться писать в пятьдесят знаков на строку - как это получается в газетной колонке.

(*Линотип - устройство для высокой печати, позволяющее набирать и отливать целые строки. Вводное устройство напоминает печатную машинку. Так что можно в экстренном случае работать прямо с него. Среди советских журналистов была в ходу фраза: "кто не вводил новости в линотип, тот не журналист".

**Жаргонные названия профессиональных верстальных программ -- PageMaker и QuarkPress)

Михаил быстро вернулся.

-- Вы завтракали? - Спросил он.

-- Не успел.

-- Так давайте позавтракаем, а то тут от меня не отстанут.

И в самом деле, уже в коридоре к нему подскочил какой-то мужик.

-- Михаил Соломонович...

-- Слушайте, я таки имею право покушать?

Мужик отвалил.

-- Вот так всегда. Вчера я как гой работал в субботу. А сегодня, как еврей, работаю в воскресенье.

-- Журналисты не отдыхают.

-- А вы тоже из наших?

-- Если вы про евреев, то нет, я русский. Если про журналистов, то да.

-- Да какой я еврей. Меня любой раввин проклянет. А вы ведь не политический эмигрант?

-- Нет, я Америку попал в детстве, и уже там присоединился к анархистам.

-- Так я и понял. А, вот и наше заведение.

Над дверью заведения красовалась надпись "Трактир Семенова".

Слово "трактир" у меня всегда вызывало ассоциации с чем-то разгульным. Так что подсознательно я ожидал увидеть тут пьяных хулиганов и девиц соответствующей профессии. Однако всё было очень чинно - белые скатерти на столах и немногочисленная приличная публика, которая явно не бухала, а культурно кушала. Мы уселись за столик, к нам подскочил халдей в белом фартуке.

-- Здравствуйте, Михаил Соломонович, что кушать будете?

-- Здравствуй, Андрей. Вот мой друг из Америки приехал, так что сообрази нам закуску и чайку покрепче.

-- Понял. Мигом сделаю.

Я не очень понимал, зачем начинать завтрак с чая. Между тем официант ставил на стол ветчину, язык, какое-то заливное и рюмки. Потом он притащил чайник емкостью примерно в поллитра.

Михаил наблюдал за мной, явно прикалываясь. И тут до меня дошло.

-- Сухой закон?

-- Именно он. Теперь я вижу, вы точно наш, быстро всё поняли. Да только какой он сухой? В Дононе или в "Вилле Родэ"* можно что угодно получить. Да только там такие цены, а я не Ротшильд. Можно самогон или денатурат купить вон там, на углу Кузнечного и Коломенской. Да и по рецепту в аптеке можно спирт купить.

(*Названия дорогих ресторанов.)

-- А рецепт можно подделать.

-- Можно. Но не обязательно. Ведь доктора тоже люди и тоже хотят кушать. Ну, давайте за знакомство.