Журналюга

Ничего больше он сказать не успел — рухнул от удара пистолетной рукоятью по затылку. Полковник оттащил его от порога и запер дверь.

— Вы его убили? — полюбопытствовал Лозовский. От разлившегося по всему телу наркотика он чувствовал себя зрителем на каком-то странном представлении.

— Еще нет, — буркнул полковник. Он спрятал свой пистолет, взял пистолет Ленчика, обмотал ствол какой-то тряпкой и выстрелил в голову телохранителя. В пространстве комнаты из толстых бревен выстрел прозвучал глухо, ударил по ушам. — Вот теперь убил.

— И что будет? — спросил Лозовский.

— Не твоя забота! — гаркнул полковник. — Одевайся, мудила! Быстрей! Некогда умничать! Все так, как я сказал. Кроме одного. Ты услышал выстрел, по коридору забегали. Ты выглянул — никого, вышел к вездеходу. И вот что еще. Действия промедола хватит еще часа на четыре. Потом снова может скрутить. Видно, какой-то нерв зацепило. Держи! — протянул он небольшой шприц в целлофановой упаковке. — Заряжен. Ткнешь в любое место, внутримышечно. Тратить не спеши, только в крайнем случае, больше у меня нет. Одевайся, парень! Иначе будет еще один труп — твой.

Лозовский послушно натянул штаны, влез в валенки, нахлобучил ушанку, стараясь не потревожить рану. Полковник провел его по пустому коридору к двери.

— А где все? — спросил Лозовский.

— Никого нет. Только участковый дрыхнет. Тревогу я подниму часа через два, ты будешь уже далеко.

— Как вы все объясните?

— Ты ничего не знаешь! Ты услышал выстрел, а больше знать ничего не знаешь. И не нужно тебе знать. С Богом, парень. Часть долга я все же отдал.

Вездеход ГТС мягко урчал на холостых оборотах, гнала теплый воздух печка. Лозовский устроился на водительском месте, тронул рычаги. Они мягко подались. Он включил первую скорость и направил машину к реке.

Крутить его стало не через четыре часа, а гораздо раньше — в будке дежурного по леспромхозовскому разъезду, где он ждал, пока сформируют состав с бревнами. Потом была бесконечно долгая езда в тесной кабине маленького, похожего на самовар, паровоза узкоколейки. В Сургут приехали на рассвете. Насос уже гнал по голове горячую ртуть, но напор еще был слабый, ртуть рассасывалась, не доходила до лобных пазух.

Лозовский не помнил, как он добрался до аэропорта. В платном туалете сбросил грязный камуфляж, надел костюм и «аляску», умылся и только тут рассмотрел себя в зеркало. Увидел чужое, длинное, лошадиное лицо со стиснутыми от приступов боли зубами, серое, в белесой щетине, с распухшими воспаленными веками. Мелькнула мысль о спасительном шприце с промедолом, но он ее отогнал: рано, еще не крайний случай. Постарался расслабиться, к кассе подошел спокойно, молча протянул паспорт и деньги.

— Куда? — спросила кассирша. — Гражданин, вы что, спите? Куда вам?

«В Москву», — хотел сказать Лозовский, но вместо этого сказал:

— В Тюмень.

Ближайший рейс на Тюмень уходил в два часа дня.

Лозовский купил телефонную карту и набрал номер своего старого мобильника — благо, он его хорошо помнил.

— Эдуард Рыжов, собственный корреспондент «Российского курьера», — раздался в трубке бодрый голос. — Слушаю. Кто это?

— Лозовский.

— Владимир Иванович, вы?! Вас все обыскались! Вы где?

— В Сургуте. Кто меня обыскался?

— Павел Петрович Тюрин. Каждый час звонит!

— Ничего ему не говори, понял?

— Да знает он, что вы улетели в Нижневартовск! Вычислил.

— Все равно не говори. Я вылетаю двухчасовым рейсом в Тюмень. Найми какого-нибудь частника, встретишь.

— Я у отца машину возьму. Старый «Москвич», сойдет?

— Нормально.

— Владимир Иванович, вы в порядке?

— В полном, — стискивая зубы от прихлынувшей боли, ответил Лозовский.

Он уже знал, что ему нужно делать.

Эдуард Рыжов встретил его у входа в зал прилета. Вид у него был встревоженный.

— Вы ранены? — еще больше встревожился он, увидев марлевую повязку, вылезающую из-под шапки Лозовского.

— Не смертельно. В редакции компьютер с Интернетом есть?

— Есть. Но вам нельзя в редакцию. Вас ищут.

— Менты?

— Нет. Какие-то в штатском. Но с выправкой. Заходили в редакцию, спрашивали, не звонили ли вы.

— У тебя дома компьютер есть?

— Есть, без Интернета.

— Ничего. Сбросим материал на дискету, потом из редакции отправишь.

В комнате Эдуарда в деревянном доме на окраине Тюмени Лозовский, не раздеваясь, прилег на продавленный диван, сжимая в кармане спасительный, греющий своей близкой доступностью шприц с промедолом.

— Включай компьютер. Пиши. Название: «Смертельный пиар», — сквозь зубы продиктовал он. — «Или Как это делается в России»…

Через два часа статья была закончена.

— Господи Боже! — сказал Эдик. — Вот это сенсация! Этот материал перепечатают все газеты мира!

— Может быть, может быть, — пробормотал Лозовский, поспешно извлекая шприц из целлофана и закатывая рукав на левой руке.

Эдуард с ужасом посмотрел на него:

— Владимир Иванович, вы…

— Немножко вмажусь, — подмигнул ему Лозовский. — Для поднятия настроения.

Он всадил иглу в руку, выжал до конца поршень шприца и посидел, ожидая, когда по телу разольются прохладные эфирные волны.

— Ну вот, я в норме. Скинь статью на дискету, сделай копию. Отправишь на е-мейл Тюрину.