Журнальный

— Но нормативы придумал не я.

Антон Сергеевич всплеснул руками.

— Собака — это всего лишь инструмент. Оружие. И оно должно быть доступно любому. Понимаете? Мы же не выпускаем журнал для олигархов и бандитов. А простые люди, обычные мужики, на которых держится нация, не могут себе позволить отгрохать отдельный дом для собаки. У них и своего-то дома, может быть, нет. И где он отгородит в квартире, цитирую ваш бред: «…хотя бы небольшой загон на двадцать-тридцать квадратных метров»? Это может посоревноваться с дурью из прошлого номера: «Отведите для груминга вашего питомца светлую и хорошо проветриваемую комнату». Какие метры и комнаты?

— Дело касается здоровья и психического состояния…

— Чушь. Ни одна собака не простудится, если будет спать в чулане. А психическое здоровье прекрасно устанавливается пинком под зад. Когда животное сразу понимает, кто в доме хозяин.

— Вы еще предложите коврик в коридоре, — поддакнул Андрей.

— Без разницы. Там даже полезнее: заодно и воров спугнет.

— А сквозняки? — Андрей начинал закипать, но старался себя сдерживать.

— Не сдует… Что там у нас дальше? Перед тем как завести собаку, выясните, есть ли поблизости предназначенные для выгула площадки и не будет ли проблем с соседями… Так! — главред решительно вычеркнул два абзаца. — Это неинтересно.

— Вам что, никогда чужие собаки на колеса автомобиля лапу не задирали? — вкрадчиво спросил Андрей.

Главред задумался.

— Ага, задирали, зар-р-разы… Да, тут надо заменить текст…

Андрей вытянул шею и прочитал набросанную поверх его текста строчку: «Если нет специальных мест для выгула, приучите собаку к унитазу…»

— Вы еще кошачий лоток предложите.

— О! Хорошая идея. — Антон Сергеевич приписал снизу «или установите большой ящик» и довольно оглядел результат. Исчерканная статья выглядела жалко, но главред откровенно любовался ею. — Можете идти.

Андрей ушел, а Антон Сергеевич попытался встать, чтобы размять ноги.

И рухнул носом в монитор, не ступив ни шагу. Шнурки начищенных туфель оказались связаны между собой.

Раздался звонок.

— А вы знаете, к чему приводит немотивированная агрессия и неуважение по отношению к другим высокоразвитым живым существам? — поинтересовался ехидный голос.

— Я тебе покажу агрессию, гад. И докажу, что она у меня мотивированная. Вот только доберусь до тебя… — прохрипел главред в трубку, уже испускающую короткие гудки. Подозрительно похожие на издевательское мяуканье.

* * *

Вызванная в срочном порядке в офис Вера Петровна с тихим ужасом смотрела на лежащую перед ней распечатку статьи. Мало того что куда-то подевалась Катя, которая обычно вычитывала материалы в электронном виде, прежде чем отдать корректору, так теперь самой Вере Петровне придется еще и всю эту ахинею, вписанную мощной начальственной дланью, в текст вносить? Это даже не ужас, а ужас-ужас-ужас.

— Слушайте, а почему Андрей сам-то не поправил свою статью? — чуть не плача, обратилась она в пространство.

— А его на какую-то презентацию услали сразу — что-то про системы охраны… — ответила Элеонора, не отрываясь от написания очередного е-мейла. — И Кати нет — она, кажется, Вадима искать поехала, у него телефон не отвечает, а нужен срочно…

— И чего начальству все на ночь глядя приспичило… — согласилась Лида, уже приступившая к сборам домой.

— Лидочка, может, хоть ты поможешь разобрать, чего понаписал тут этот изверг? — жалобно попросила Вера Петровна. — Почерк хуже, чем у медика, а туда же — правки вносить… Вот это что за слово такое? — ткнула она пальцем в страницу.

Подошедшая к ее столу Лида минутку вглядывалась, а потом звонко расхохоталась:

— Да это он так «алабай» написал!

— Как «алабай»? — изумилась Вера Петровна. — Что, в кавычках и с прописной буквы?? Бред какой. Отродясь породы с прописных не писали и писать не будут! — гневно заключила она и стала, осторожно двигая мышкой и нерешительно прикасаясь к клавиатуре, вносить главредовские исправления — на свое усмотрение.

Через сорок минут распечатка вычитанного и вылизанного до последней запятой текста была представлена Антону Сергеевичу… и еще остававшиеся на работе сотрудники журнала вздрогнули: из-за полуоткрытой двери кабинета вперемешку неслись рык главного и возмущенный, едва ли не срывающийся на крик голос Веры Петровны, обычно тихой и мягкой «всеобщей бабушки».

— Нет, он еще будет меня учить, как запятые ставить и какие слова с какой буквы писать! — бушевала она, вылетев оттуда и стремительно собирая разлетевшиеся по столу ручки-карандаши. — И зачем ему, спрашивается, корректор?! Вот пусть сам и исправляет тогда все, как хочет, а моей фамилии под этим безобразием стоять не будет! А запятые россыпью? «Запятые лишними не бывают, милочка, с ними текст гораздо понятней становится, уж поверьте», — передразнила она Антона Сергеевича.

Звонок на ее столе прозвучал мягко и ненавязчиво.

— Не нервничайте так, Вера Петровна. Вы нужны людям и «Пусику», успокойтесь и идите домой.

* * *