Жуткие истории о ведьмах, любви и криминале

По дороге домой, я шла, не оглядываясь, опустив голову. Я смотрела на серый асфальт, об который почему-то совсем не стучали мои каблуки. Продолжая прибывать в таком странном состоянии, я поднималась по лестнице.

Входная дверь отчего-то была настежь распахнута. Я проплыла в прихожую, не разуваясь, направилась в кухню; и только сейчас заметила, что на улице было уже светло. Такое впечатление, как будто кто-то вырвал всю ночь из моей памяти.

– Стас, милый! Где ты? – неожиданно для себя самой, еле слышным шепотом сказала я. Тут в дверях показался он, с мусорным ведром в руках. – Какой же ты у меня, всё-таки, хозяин! – Улыбнувшись, заметила я.

Стас, не глядя в мою сторону, поставил ведро и вышел из кухни. Я поняла. Что он сильно злится, и как всегда, думает, что эту ночь я провела с кем-то другим.

«Господи, как он ещё может спокойно жить с этими ужасными мыслями?! Нужно немедленно всё ему рассказать. Не понимаю, как он только не обратил внимания, на то, что я вся в крови?!!». – И тут я взглянула на своё платье.… Никаких следов крови и ранения на нём не было! – «Наверное, это и объясняет тот факт, что я не чувствовала боли с того момента, как пришла в себя. … Тогда, что же случилось? Не уж-то ли всё – просто кошмарный сон?!». Моему недоумению не было предела.

Опомнившись, я решила всё-таки добиться разговора со Стасом, и направилась в комнату. Он, грустный и поникший, сидел на диване. Рядом, на стеклянном столике, стояла, выпитая до половины, бутылка коньяка, третья, уже полупустая, пачка сигарет, и маленькая симпатичная шкатулочка, которую раньше я почему-то не видела. В руках Стас держал фотографию, сделанную нами во время отдыха на Кипре…

«Неужели так переживает?! Никогда не видела его в таком состоянии». – Подумала я, и хотела было его обнять, но мои руки словно прошли насквозь, так и не прикоснувшись к родным плечам. Я ужасно испугалась. Это ощущение было несравнимо ни с чем, прежде мной пережитым. Но самое страшное было в том, что Стас даже не заметил этого: он не видел, не слышал, не чувствовал!

Я автоматически протянула руку, чтобы взять сигарету, что, следовательно, также у меня не вышло. Встав с дивана, я начала нервно ходить по комнате, всей заставленной разнообразными растениями, запах цветения которых, я уже не ощущала. «Вывод один – я мертва. Меня больше нет». – По моим щекам текли слёзы, но и их тепла я тоже не чувствовала…

Спустя какое-то время, мой взгляд снова упал на столик, и всё внимание поглотила эта маленькая красивая шкатулочка. Она была приоткрыта. Не в силах преодолеть охвативший меня интерес, я обошла стол, с другой стороны, чтобы хоть посмотреть, что там, в середине, раз уж взять это в руки не было возможности.

– Да уж, придётся привыкать к новой жизни после смерти, моя дорогая, ведь никто не обещал, что будет просто. – Я улыбнулась, понимая, что вести разговор теперь смогу только с самой собой. – «Ну, ничего себе» – в буквальном смысле слова! …

Я и подумать не могла, что за сюрприз меня ожидает! В шкатулке лежало изящное, тонкой работы, золотое колечко с огромным, ярко-синим, как летнее небо камнем. «Это может значить только одно – я выхожу замуж!!! Так, стоп. Я бы вышла замуж. Но теперь ничего этого не произойдёт».

И тут я окончательно поняла всю плачевность моего положения. … Я смотрела на Стаса, в его печальные глаза, поражаясь, как сильно он прочувствовал мою смерть, ведь он ничего ещё не знает! Я снова села рядом с ним, и, (даже не знаю, как у меня это вышло!), положила голову ему на плечо. Впрочем, он всё равно никак не мог этого ощутить…

Трудно сказать, сколько времени мы так просидели в тягостно-угрюмой тишине, каждый сам наедине со своими мыслями…Глава четвёртая. Тем временем, стрелка часов плавно приближалась к отметке шести часам после полудня. Ни шум машин, доносившийся от распахнутой настежь балконной двери, ни пенье птиц, встречавших весенний вечер, ни музыка, игравшая у соседей на этаж ниже – ничто не могло заставить нас прервать это убийственное молчание. В этот момент мы были так близко и так невыносимо далеко друг от друга.

– Любовь моя, почему всё случилось именно так? И почему ты никогда не узнаешь от меня лично, из-за чего я была такой разной с тобой, и даже жестокой по отношению к тебе? Почему ты никогда не узнаешь, на что я была готова ради тебя и нашего счастья?.. тихо шептала я, заливаясь слезами от бессилия и безысходности.

Стас ни разу не произнёс ни единого слова, ни звука. А только изредка пополнял содержимое рюмки и небрежно тушил сигарету, когда вздрагивал от того, что она, догорев, обжигала ему пальцы…

Не могу и представить, сколько это могло ещё продолжаться, если бы в дверь не начали настойчиво трезвонить. Стас вздрогнул, словно проснулся от страшного сна:

– Лиля! – выкрикнул он, и, вскочив с дивана, чуть ли не бегом бросился к двери.

Но радость прошла столь же быстро, как и наступила. В дверях стоял бледный, как после недельной голодовки, Виктор – товарищ Стаса.

– Друг, ты в порядке? Я только узнал. Мои соболезнования. – Начал с порога он, с трудом подбирая слова.