ЖЖ 2010-2012

  Иногда казалось, что пермские соавторы писали, пишут и будут писать только о модусе вивенди при советской власти. Даже после того, как советской власти формально не стало. В чем дело? Может, Пермь так заторможена в своем историческом времени, что у нас и перемен-то особых не произошло? Или Горланова с Букуром привыкли и способны описывать только злоключения провинциальных интеллигентов в теснинах совкового существования? Если мы утвердительно ответим на оба эти вопроса, то вряд ли ошибемся. Уж насколько первое постперестроечное

  десятилетие отличается от развитого социализма! - но ведь, в самом деле, не столь уж многое изменилось в жизни. Фундаментальные мифы, в которых мы живем, не подверглись разрушению. Один из персонажей размышляет: «Они считают, что есть один Автор в разных ипостасях: Пушкин, Лермонтов, Толстой; их священные имена могут еняться: вместо Лермонтова - Тургенев (но он уже на вылете из мифа). Таким образом, живет литературная троица. Сказали они: «Да будет литература!» И стала литература...» Конечно, уже можно было громко слушать Высоцкого, входила в моду богомольность, на прилавках появлялось немыслимое прежде средство для протирания чего-то там «Троя».

  Но постоянные персонажи Горлановой и Букура, практически клоны самих авторов, продолжают совмещать нищенский быт с высокодуховными размышлениями и уперто нерелятивистскими оценками окружающего мира. Дети взрослеют и влюбляются, ценники в магазинах обрастают неисчислимыми

  нулями, земляки-пермяки пьют горькую и грабят киоски. Но якорно цепляют интеллигентов за неподвижную картину мира великие и несомненные Достоевский и Гоголь, даже новые русские вызывают только филологический интерес - как индукторы фольклорного творчества. «Герои Нины Горлановой и Вячеслава Букура не совершают ничего исключительного. Они всего лишь живут в России - влюбляются, спиваются, коротают дни от зарплаты до зарплаты, бездельничают, по-чеховски тоскуют, убивают время и не замечают, как время убивает их», - эта издательская аннотация предупреждает, что захватывающего нарратива в повести не имеется. Скажем больше: в книге вообще ничего не происходит. Нуль фабулообразующих событий. И это в тексте, посвященном времени внешне интенсивных перемен. «Хотя проза Горлановой и Букура должна вроде бы числиться по так называемому

  «реалистическому» ведомству, на самом деле из сора жизни вырастает литература экзистенциального толка, где волей авторов герои ставятся в ситуацию выбора и двигаются в сторону от обманов и соблазнов», - а так отреагировал на повесть Александр Кабаков. Действительно, действие закопано в метафизическую глубь, свобода возможна лишь тайная, поступок виртуален и осуществляется только в воображении в виде оценочного суждения. Цитаты деятельнее людей.

  Повесть структурируется дневником, который ведет взрослеющая девочка, упорядочивая свои жизненные впечатления в формат школьного сочинения на вольную тему. Шаблонные обороты мешаются с подростковым жаргоном, заимствованное житейское здравомыслие - с представлениями совершенно фантастическими, Тургенев становится сыном Ахматовой. Тебя вот-вот подведут

  к мысли, что дневниковые девочкины сентенции имеют мало общего с подлинными смыслами событий. Но каким-то магическим образом еще незрелая душа открывает за обманчивым макияжем настоящие мимические мышцы гримас жизни, побудительные причины и приводные ремни происходящего, пусть и преломленные в тинейджерском гиперболическом зеркале.

  В конце повествования ветер (видимо, ветер реальной жизни) разметывает и уносит дневниковые прописи, но это не воспринимается как легковесная аллегория. Теперь девочка даже шутки ради не объявит Ивана Сергеевича отпрыском Анны Андреевны. Хаотичному мифу детской души приходит на смену отвердевший космос зрелого носителя надежных классических цитат.

  Фраза «Поэтому немногие только умерли, большинство- то выжило» звучит в книге всего один раз, но воспринимается рефреном. И реквиемом по ушедшей эпохе перемен, никаких перемен не принесшей. Деловое Прикамье N17 от 20 мая 2011 http://www.dp.perm.ru/download/pdf20110520.pdf

  2.5.34 время - это кресло? (2011-05-30 08:08)

  Под окном нашим хохочут из глубины организма.

  прочла фразу из чьего-то р-за: «время - это яйцо». Ну, так можно писать. Например:

  227

  Время - это ключи (открываются тайны). Это на холодильнике лежали мои ключи. Затем я взглянула на кресло. Время - это кресло? Да, ты сидишь, а оно мимо идет. летит.

  Я вечером закрывалась от боли чтением мемуаров Николая Чуковского. И вдруг там наткнулась на строчки Заболоцкого: и смеется вся природа, умирая каждый миг. И они дали мне утешение.

  Коля пишет о Шварце: он умнее и потому добрее меня.

  А я думаю: все ровно наоборот! Добрее, поэтому умнее. Взор злобой не заслонен. И времени у доброго больше для поумнения - не уходят часы на зависть, раздражение. (В Евангелии: «Ходящий во тьме не знает, куда идет»).