Зябликова Зина и методы нерационального мышления

Вот уже полдня я хожу по этому подземному бестиарию и кормлю весь этот зоопарк мастера Гвардзе, того самого, которого я встретила в первый день в лесу.

Кто же знал, что местные некроманты, при всей своей атомизации и терпимости к ближнему своему, настолько не любят запах алкоголя. Влетело мне за выпитое по полной программе, и вдвойне обидно, что Марго никто не сказал ни единого слова, словно так и надо.

Хотя, ей попробуй скажи — или укусит или накормит не тем, чем нужно. В общем желающих испробовать на себе гнев этой вампирши не нашлось даже среди признанных мэтров тёмного искусства.

Так что теперь отдувалась я за двоих, убирая клетки и разнося еду по бестиарию. Хорошо хоть мастер Гвардзе провёл мне инструкцию, кого как кормить, в какое время и чем. Вполне возможно, без этой инструкции я бы сама пошла на корм кому-нибудь из этих милых домашних созданий, сошедших с кинолент самых жутких фильмов ужаса.

Пока я кормила одних, судорожно вспоминала о том, как и кого кормить следом. И если бы меня спросили: «А кого же я испугалась больше всего», то я бы ответила так: «Представьте себе зубастую тварь, худую и бледную, почти прозрачную, когти которой режут камень, как масло, за ней, в следующей клетке, сидит волосатая тварь с хоботом, которая готова высосать весь твой мозг, ещё дальше, в следующей клетке, жуткий волосатый дохлый паук с налитыми кровью восемь парами глаз, а вот дальше, в самом конце, сидит обычный ёжик.

Тихий, почти неподвижный, он слегка посапывает у мисочки парного молока.

Вот этого самого ёжика я и испугалась больше всего, особенно после того, как он, увидев меня, медленно засеменил ко мне на своих коротеньких ножках.

А ведь мне за ним ещё убирать. Ёжик ёжиком, но следы жизнедеятельности после него такие, словно тут держали стаю бродячих собак.

От ёжика действительно исходила какая-то странная аура, не то зеленоватая, не то светло-голубая, с яркими переливами и протуберанцами. Это сложно объяснить, то что я сейчас видела, в моём лексиконе не было таких слов. В любом случае, мне лучше было держаться от странного ежика подальше. Тем более, что при приближении этого странного создания и стены, и сама решётка начинали изгибаться и искривляться во все стороны.

Я поспешно отошла от него подальше, с мыслью: «А как такое искривление пространства подействует на человека?». Ничего хорошего мне в голову и не пришло, поэтому я сделала ещё один шаг назад и упёрлась спиной в решётку очередной клетки. Подсознание мгновенно нарисовало тянущиеся ко мне мёртвые руки, в надежде урвать себе поскорее кусочек Зинули, память подсунула воспоминание, что клетка пуста, а слух уловил шевеление и всхлип позади.

Рывком я отскочила в сторону, так и не рискнув приближаться к ёжику, который всё также ползал с той стороны решётки. Сама решётка хоть и выгибалась в разные стороны, но ёжик по какой-то причине к ней не приближался, словно между ними находилось некое поле, постоянно отталкивающее зверька в сторону.

Мои мысли прервал очередной всхлип, и по спине пробежал зловещий холодок. Волосы на затылке встали дыбом, тело так не кстати закоченело, и я медленно, уже не делая резких движений, повернулась на звук.

Вначале я ничего не увидела в сумраке клетки, отчего пришлось некоторое время приглядываться, но очередной всхлип позволил моему зрению наконец сформировать очертания обитателя подземелья.

— Странно, — подумала я, — клетка должна была быть пустой, но даже если появился обитатель, то почему мастер меня не предупредил?

В какой-то момент любопытство пересилило страх, и я подошла к решётке вплотную, обхватила её руками и попыталась рассмотреть силуэт.

В клетке сидела девочка лет трёх-четырёх, маленькая, в длинном платьице. Она отвернулась к стенке, и, обхватив голову руками всхлипывала, периодически вытирая сопли рукавом.

Из головы мгновенно вылетели малейшие напоминания мастера Гвардзе о возможной опасности. Я забыла всё, что ранее мне рассказывали и Марго и госпожа Септа. Я стояла, прижавшись к решётке, и молча жалела девочку. И моя жалость и грусть были такой силы, что мне захотелось ей помочь, выпустить её наружу, позволить ей уйти отсюда, прижать к себе, приласкать, гладить по волосам, заботиться о ней.

Девочка, словно почувствовав мои чувства, медленно повернулась в мою сторону, всё ещё хныча и закрывая лицо ладонями.

Не совсем понимая, что я делаю в этот момент, я вытащила ключи и начала отпирать клетку. Руки тряслись, ключ не попадал в замочную скважину, девочка медленно и неторопливо шла ко мне, подволакивая левую ногу.

— Бедненькая, — шептала я, — как же тебе досталось. Погоди, я сейчас.

Ключ провернулся раз, потом второй, решётка натужно скрипнула и, лязгнув, открылась. Я вошла внутрь, не отрывая взгляда от ребёнка.

— Сю-юрпри-из! — вдруг радостно выкрикнула малявка и раскинула руки в разные стороны.

У меня всё похолодело внутри, дыхание спёрло, а я, уже не помня себя от страха, бросилась обратно, безуспешно пытаясь закрыть за собой калитку, которую почему-то заклинило именно в этот момент.