Зябрики в собственном соку, или Бесконечная история

Потом я набил вскрытый чемодан камнями и, размахнувшись, кинул его в реку. Потому что если кто-то обнаружит взломанный чемодан под мостом – ну если предположить, что этому кому-то понадобится лезть под мост посреди проселочной дороги среди треклятого ничего – то это вызовет подозрение.

Чемодан плюхнулся в воду… и поплыл, как баржа по течению.

Твою ж мать…

Я покидал в проклятую посудину камнями, догоняя чемодан по берегу, но безрезультатно. Потом плюнул и забрался обратно под мост, развернуть последний оставшийся сверток.

Мяяясо! Толстый пласт умопомрачительно пахнущего копченого мяса!

Я отпластал кусочек, забросил в рот – мягкое, упругое, похоже на курицу – жадно прожевал… потом замер. Жевнул еще пару раз, неожиданно задумавшись – а чье это мясо я ем? Если вспомнить, чем славен Талган…

Похоже – да. Она.

Я сидел под мостом, жевал копченую крокодилятину, держал на коленях развернутый паспорт и думал над одним вопросом.

Я был несколько похож на фотографию в паспорте Ершана, но именно что – несколько. У обоих два глаза, нос посередине, рот снизу и редкая бородка. А так – сразу видно, что два разных человека.

Что делать?

Глава 21

Нет, я, конечно, не рассчитывал, увидеть в фотоателье цифровую фотокамеру, но и деревянный ящик на штативе с объективом-гармошкой – как-то тоже… А с другой стороны – почему нет? Зачем менять то, что работает, если качество от этого не улучшится?

– Подбородочек приподнимите, – выскочил из-под черной накидки фотоаппарата фотограф, развеселый низенький человечек, энергичный, как волнистый попугайчик, – Хорошо-о…

Он вынырнул снова, поднял вверх какой-то жезл, снял здоровенную черную крышку объектива…

Фигакс!

Едрит твою через коромысло. Я ждал вспышки, но, мать его, никак не магниевой! Перед глазами поплыли зайчики, в носу защекотало. Теперь понятно, почему на старых фото у всех людей такие ошеломленные лица – такого бабаха никто явно не ожидает. Интересно, электрические вспышки здесь что, еще не изобрели? Или, как я где-то, кажется, читал – магниевая вспышка давала более качественный свет[122]?

– С вас девять рублей. Через часик приходите.

Доплата за срочность. Так – три рубля шестьдесят копеек, но фото будет готово через три дня. А мне некогда ждать, меня время поджимает.

«Часик» я погулял по городу. Не просто время убивая и уж тем более не рассматривая достопримечательности – возможно, они здесь и были, но без экскурсовода фиг найдешь, да и зачем? – я прошелся по магазинам, с болью в сердце отстегивая очередные рублики.

Два лезвия для безопасных бритв – 4 рубля. В зеленых конвертиках, из плотной шершавой бумаги, с надписью «Луч». Внутри – собственно лезвие, светлое, с надписями «Луч» и «Крома», привычной формы, но с каким-то непривычным фигурным вырезом, не такой формы.

Два ластика – 4 рубля. Серо-белые, чуть меньше спичечного коробка, похожие по виду на распространенные в наше время ластики «со слоном». Только на этих слона не было, а были надписи «карандашная», «Крома» и загадочные иероглифы, которые почему-то напомнили мне тайский. Хотя, как оказалось, это надпись «Сангигиена». Какое отношение гигиена имеет к стирательным резинкам – понятия не имею[123].

Стеклянный пузырек конторского клея – 2 рубля сорок копеек. Производства министерства, ни за что не угадаете, мясной и молочной промышленности[124]. Главклейжелпром, завод «Клейтук». Что-то сразу вспомнилась шутка про фамилию изобретателя микроволновок…[125]

Чернила фиолетовые в стеклянном же флакончике с зелено-фиолетовой этикеткой и плотной резиновой пробкой – 3 рубля 40 копеек.

Как говорил домовёнок Кузька: «Ой, беда, беда, разорение»…

Для чего мне понадобилась вся эта канцелярщина? Неужели я вдруг решил заделаться студентом?

Ну, во-первых, да – решил.

* * *

Чучухая в пустом вагоне я, от нечего делать, взялся листать бумаги, которые вез Ершан для поступления… И внезапно обнаружил «зябрик».