Зигмунд Фрейд

Еще год или два он продолжал восхвалять кокаин, пока в 1887 году не вышла его последняя статья на эту тему, где он признает, что использование кокаина морфинистами может быть опасным. К этому времени его уже обвинили (это сделал Альбрехт Эрленмейер, известный психиатр) в том, что он помог выпустить на свободу «бич человечества».

Волшебный порошок подвел Фрейда. Ему пришлось это признать. В статье от 1885 года, посланной в Венское психиатрическое общество, он рекомендовал делать подкожные инъекции кокаина «безо всяких ограничений». В 1887 году его взгляды изменились, и в другой статье он делает предположение, что во всем виноват способ применения лекарства, инъекции (в то время в пользе инъекций как метода введения лекарства многие сомневались). После этого ему нужно было как-то замять статью 1885 года, в которой он высказывается за инъекции, и он предпринимал для этого всевозможные усилия. Эрнест Джонс отмечает, что в «Толковании сновидений» Фрейд пишет, будто впервые порекомендовал людям кокаин в 1885-м, а не в 1884 году, как было на самом деле. Джонс делает анализ по Фрейду и говорит, что его подвело собственное подсознание, которое понимало, что он виноват, и вызвало эту описку.

Произошла и еще одна неприятность. Летом 1884 года, когда Фрейд еще был полон энтузиазма по поводу кокаина, его более молодой коллега по больнице, офтальмолог Карл Коллер, открыл свойство этого вещества, которое Фрейд упустил из виду. Все, кто принимал кокаин орально, знали, что от него немеют рот и губы. Думая о том, где кокаин может найти применение, Фрейд просто добавил в список болезни глаз. Но в разговоре с Коллером, который уже искал вещество для местной анестезии, он упомянул о способности кокаина вызывать онемение ткани.

В сентябре Фрейд поехал в Гамбург, как и планировал, чтобы увидеться с Мартой, хотя ему пришлось сделать это немного позже, так как в отделе не хватало работников. По возвращении он узнал, что Коллер с помощью кокаина проводил анестезию глаз – у лягушки, кролика, собаки и самого себя – и уже написал статью, закреплявшую за ним открытие. Он признавал роль Фрейда, привлекшего его внимание к кокаину, но местная анестезия была открыта именно Коллером. В своей автобиографии 1925 года Фрейд обвиняет во всем Марту, утверждая, что внезапно прекратил работу над кокаином, чтобы встретиться с ней. Но это было не так.

Долгое время после смерти Фрейда его дочь Анна, хранительница памяти о нем, просила друзей не говорить об истории с кокаином. Эрнест Джонс писал об этой привычке Фрейда, но преуменьшил ее масштабы. В личном письме Джеймсу Стречи, переводчику Фрейда, он писал в 1952 году: «То, как Фрейд навязывал всем кокаин, должно быть, делало его настоящей угрозой для здоровья людей… Его интересовали только чудесные свойства вещества, которое он сам принимал в слишком больших количествах». Кокаин даже снился Фрейду. В его снах был и призрак Флейшля (он умер в 1891 году). Фотография этого красивого чернобородого мужчины висела на стене приемной Фрейда. Она все еще там, в венском доме Зигмунда Фрейда.

***

Весна 1885 года стала для Фрейда временем перемен. В начале того же года он послал заявление на звание приват-доцента, успех которого зависел от покровительства Брюкке и Мейнерта, а также его собственных способностей. Постепенно оформлялся план организовать свою собственную практику как невропатолога. Он подал заявление на командировочную стипендию, которая позволила бы ему жить в Париже и работать под началом знаменитого невролога Шарко. 10 марта он прочитал последнюю из курса лекций и сообщил Марте, что этот день «проводит четкую черту в моей жизни; все старое завершено, и я попадаю в совершенно новую ситуацию».

За десять лет до того он говорил другу Зильберштейну: «Пусть начнется новая эра!», когда (ошибочно) сообщал ему о том, что Гизела Флюс собирается выйти замуж – еще один драматический штрих. В апреле 1885 года он пишет Марте, что уничтожил все личные бумаги за последние четырнадцать лет, в том числе «письма, научные рефераты и рукописи статей». Он сохранил только письма от нее и от семьи. Суэйлз предположил, что он в это время находился под воздействием кокаина; возможно, достаточно было и этой драматической жилки. Марте он написал, что его биографы будут, теперь уже без помощи его ранних бумаг, писать историю под названием «Рождение героя». Итак, он определил свое будущее. Возможно, это было сказано в шутку, но здесь есть и доля истины.

С нынешней точки зрения в некоторых словах Фрейда можно увидеть пророчества. Когда Брейер в 1880 году отлучался и Фрейд лечил одного из его пациентов, он писал Марте, что некоторые случаи лучше лечить человеком, а не инструментами. Еще один факт: он услышал, как группа молодых врачей смеется над будущей акушеркой. Ее спросили, почему в водах иногда бывает меконий – экскременты. Врачи считали, что ее наивный ответ («Потому что ребенок испуган») смешон. Но Фрейд был на ее стороне и считал, «что эта бедная женщина из низших слоев безошибочно заметила очень важную связь».