Зигмунд Фрейд

Случай Паппенгейм можно назвать очень необычным, у него нет аналогов. Ни у одного человека ни до этого, ни после не наблюдалось подобных симптомов. И тем не менее историю Анны О. считали классическим случаем истерии, а ее саму невротичкой, управляемой бессознательными силами, которые манипулировали ею и всеми, кто ее окружал (именно она потребовала назначения «лечения разговорами», а не Брейер). Этот случай явно уникален во всей литературе по истерии. Почему-то очень немногие задумываются о том, что эта исключительность сводит на нет его полезность для теории «Миккель Борч-Якобсен (1996) отрицает истинность всей этой истории, считая ее частью „обширной антологии небылиц“, созданных психоаналитиками. Источником идей он считает Карла Гансена, популярного артиста-гипнотизера, который выступал в Вене в 1880 году. Паппенгейм и Брейер использовали эти идеи для болезни Берты и ее лечения. Фрейд же со своим богатым воображением использовал эту запутанную историю в собственных целях.».

Без сомнения, оба исследователя, но особенно Фрейд, видели в этом случае то, что хотели видеть. В 1882 году, когда лечение якобы подошло к концу, Фрейд знал от Брейера, что Паппенгейм далеко не в хорошем состоянии. В августе 1883 года он писал невесте, что, по словам Брейера, та «совсем плоха» и Брейер надеется, что она умрет и «бедняжка избавится от страданий».

Говоря о том, что ее выздоровление заняло «значительное время», Брейер в какой-то степени прикрывает себя и в то же время создает впечатление устойчивого улучшения. На самом деле у Паппенгейм образовалась зависимость от лекарств, которые использовались немецкими психиатрами в 1860-х годах, – хлоралгидрата и морфия. Их Брейер изначально прописал пациентке для лечения невралгии. Этот факт, равно как и многие другие, не был опубликован.

После того как в июне 1882 года Берта была избавлена от «многочисленных проблем», как писал Брейер, она «уехала из Вены и некоторое время путешествовала». В действительности она просто была в Швейцарии, в клинике «Бельвю» в Кройцлингене, куда устроил ее Брейер. Она пробыла там до октября, почти все время страдая от невралгии и почти тех же психологических проблем – перепадов настроения, неспособности говорить по-немецки, периодов «отсутствия». Все это начало открываться после 1970-х годов, когда на одной фотографии Берты были найдены остатки адреса фотографа и определили город, рядом с которым была расположена клиника в Кройцлингене.

Главный врач клиники, Роберт Бинсвангер, подозревал, что Паппенгейм притворяется. Брейер настаивал, что это не так, «даже если отдельные моменты неверны». В объемной (хотя и очевидно незаконченной) истории болезни, которую он приготовил для Бинсвангера, нет ни слова о воспоминаниях Берты годичной давности. Он рассказал об этом Бинсвангеру на отдельной бумаге («ее поведение изо дня в день зависело от событий, происходивших в тот же день ровно год назад»), не придавая этому особого значения. Возможно, именно Фрейд с его всепоглощающим интересом к памяти, подтолкнул Брейера к тому, чтобы подчеркнуть важность этого явления в «Этюдах по истерии» двенадцать лет спустя.

После Кройцлингена в течение следующих пяти лет Паппенгейм не менее трех раз была в санатории «Инценсдорф». Каждый раз ее выписывали с одним и тем же диагнозом: «истерия».

Брейер явно был очень увлечен процессом лечения Берты. Позднее Фрейд в частных беседах говорил, что Брейер был неравнодушен к своей пациентке. Его жена начала ревновать, и Брейер решил завершить лечение. Еще до этого, как предполагают, у Паппенгейм начались воображаемые «истерические» схватки, что вызвало у Брейера панику, и тот повез жену в Венецию на второй медовый месяц, где была зачата их дочь Дора.

Несомненно, Брейер нравился Паппенгейм. Фрейд писал Марте в октябре 1883 года, что это угрожает браку Брейера, а Марта испугалась, что такое же может случиться с ней и Зигмундом. (Он успокоил ее, отвечая: «Для того чтобы такое случилось, нужно быть Брейером».) Но история о беременности жены Брейера не может быть истинной, потому что Дора родилась в марте 1882 года, за три месяца до того, как закончилось лечение Паппенгейм в Вене. Это дает некоторым исследователям возможность предположить, что вся история об «истерических родах» фальшива, а Фрейд рассказывал ее лишь для того, чтобы показать, что Брейер не мог справиться с сексуально подавленной молодой женщиной.

Брейер писал, что в сексуальном смысле Паппенгейм «удивительно неразвита» и, по его мнению, в ее галлюцинациях секс не играет никакой роли. У Фрейда была другая точка зрения. В «Этюдах по истерии» он выражает легкую досаду, что этот случай «совершенно не был рассмотрен наблюдателем [Брейером] с точки зрения сексуального невроза, и теперь его невозможно использовать в этих целях». Фрейд намекает (и это ему выгодно), что Брейер не смог достичь успеха с Анной О., потому что не хотел браться за сексуальную сторону болезни.