Зигмунд Фрейд

Как бы это ни замалчивалось, Фрейд должен был оставаться старшим партнером. Они могли не соглашаться друг с другом, но споры имели свои пределы. Их статус по отношению друг к другу карикатурно выражен в групповой фотографии с Веймарского съезда в сентябре 1911 года, где Фрейд, который был гораздо ниже Юнга, возвышается над ним. Либо Фрейд стоял на ящике, либо Юнг стоял ниже уровня пола.

С самого начала у каждого из них было то, что нужно другому. Фрейд не скрывал, каким прекрасным организатором и пропагандистом считает друга. Юнг признавался в своих мемуарах, что хотел воспользоваться опытом Фрейда. Кроме личных интересов, наверняка они просто нравились друг другу. Но история об отце и сыне, предложенная одним и принятая вторым, повторялась слишком часто, чтобы быть правдой.

Если принять самую мрачную точку зрения, они были близкими знакомыми, которые хотели или нуждались в том, чтобы казаться друзьями. В это время в переписке они осторожно обходили некоторые темы, как корабли — мели. Они регулярно писали друг другу о политике движения, новостях и врагах, но все реже — о теоретических вопросах. Их письма были сложными построениями, в которых часто подразумевалось больше, чем говорилось.

В 1911 году скрытой темой переписки был очерк (который в конце концов стал книгой) о мифологии, написанный Юнгом и приобретший некую таинственность. Юнг вспомнил семейную легенду о том, что он правнук Гете благодаря какой-то внебрачной связи, чтобы пошутить о том, как идет работа, и сказать, что Гете она бы понравилась, подразумевая при этом, что Фрейд бы ее не одобрил. Юнг пишет Фрейду 18 января:

Опасно яйцу пытаться быть умнее курицы И все же то, что заключено в яйце, должно в конце концов набраться храбрости и вы браться наружу. Так что вы видите, к каким фантазиям мне приходится прибегать, чтобы защитить себя от вашей критики.

Говорят, что ваш сын Мартин сломал ногу, катаясь на лыжах. Это правда?

Мартин сломал ногу на Шнееберге. Фрейд пишет Юнгу 22 января:

Он лежал пять часов без движения на снегу, пока не прибыла помощь, и некоторые органы непременно бы замерзли, если бы рядом не оказалось друга. Не знаю, почему ты так боишься моей критики насчет мифологии.

Их жизни очень отличались друг от друга. Юнг, который всегда сомневался в том, что секс может все объяснить, был неверен жене, и ей приходилось с этим мириться. Фрейд, считавший сексуальность центром человеческой деятельности, вел почти не существующую половую жизнь с Мартой. Юнг в своем доме на берегу озера на стене кабинета повесил древние манускрипты и фотографию Туринской плащаницы, которую прикрывал куском материи, чтобы не было видно отпечатка лица Христа. Фрейд сидел в своей тесной квартире вместе со статуэтками «старых и грязных богов». По сравнению с масштабами Юнга его жизнь кажется ограниченной и замкнутой.

В январе 1911 года, работая вечерами у себя в кабинете, Фрейд начал страдать от головной боли, днем же его тревожила забывчивость. Он решил, что это признаки старости (ему было теперь пятьдесят четыре) и отвердения артерий, и сообщил Юнгу, что у него проблемы со здоровьем. Но тут кто-то заметил, что в резиновой трубке, по которой газ поступал в его настольную лампу, плохое соединение. Каждую ночь он медленно себя отравлял.

Узнав об этом. Юнг пишет: «Неужели никто не слышал запаха газа?» Это заставило Фрейда описать случай более подробно («Я не чувствовал запаха, потому что сидел окутанный дымом сигары») и трогательно похвастаться, что, столкнувшись с этой потерей памяти о людях и событиях, «я не приписал все неврозу и очень этим горжусь».

То, что Юнг собирается написать очерк по мифологии, очень интересовало Фрейда, поскольку ему самому была близка эта тема. Он считал, что мифы имеют невротическое происхождение. Так, Ева на самом деле мать Адама, а история в Книге Бытия — искаженный первоначальный миф, в котором Адама наказывают за кровосмешение с ней. Такой подход, типичный для Фрейда, был свойствен Юнгу в меньшей степени. Он считал, что мифы имеют свою реальность и самостоятельную ценность, а не являются простым отражением бессознательного. Он рассказал Фрейду, как «бродил в одиночестве по незнакомой земле, видя чудесные вещи, не виданные никем раньше». Фрейд не усматривал в этом вреда. Но ему очень хотелось знать, что же выйдет наружу из этого яйца.