Зигмунд Фрейд

Фрейд больше не писал важных статей о теории и практике психоанализа. Его работы до 1926 года в конце концов заполнят первые двадцать томов «Стандартного издания», которое составит Джеймс Стречи с помощниками в пятидесятых годах. На работы после 1926 года хватит трех томов — более чем внушительный результат для старого человека с серьезным заболеванием. Работа в поздний период заключалась либо в новом изложении и объяснении основных принципов, либо в исследовании тем культуры, где с помощью психоанализа Фрейд объяснял человеческое поведение и верования в более широком историческом смысле. В целом эта работа была принята хорошо, хотя фрейдовские «Цивилизация» и «Религия» менее интересны, чем ранние мысли о снах, страсти и памяти.

Если Фрейд был пессимистом, это заключалось в самой природе психоанализа. Он всю жизнь сосредоточивался на зле и ошибках. Небольшая работа «Будущее одной иллюзии» (1927) рассматривает религию в обобщенном виде. Фрейд видит в религиозных убеждениях исполнения детских желаний, которые не дали детям ни счастья, ни более высокой моральности. Факты изложены достаточно четко, но заключение о том, что «наука — это не иллюзия», является не слишком аргументированным. Христианин Т. С. Элиот, дав на книгу отрицательный отзыв в журнале «Критерий», ежеквартальном издании, основанном им в Лондоне за пять лет до того, не придал ей особой важности и заявил: «Так мечтает волшебник мира снов».

Еще одна небольшая книга, «Недовольство культурой» (1930), рассматривала ограничение «инстинктивного поведения», необходимое для создания цивилизованного общества, и непрекращающийся конфликт между желаниями и ограничениями — источник невроза. Коммунизм Фрейд называл заблуждением, поскольку политическая система не может изменить человеческую природу. Если исключить материальное неравенство, оно просто появится в каком-то другом месте, например в сексуальных взаимоотношениях. Этот аргумент был частично направлен против Вильгельма Райха, который стал не только психоаналитиком, но к тому времени и коммунистом.

Фрейд— рационалист начинает книгу с защиты своих идей о религии, выраженных в «Будущем одной иллюзии» и вызвавших переписку с другом, писателем Роменом Ролланом. Роллан тогда говорил ему о внутреннем ощущении «вечности», чего-то безграничного, «как океан», которое Фрейд понял как «ощущение неразрывной связи, единства с внешним миром в целом». По словам Роллана, это «океаническое чувство» было причиной религиозности. Фрейд с ним не согласен. Возможно, оно бывает у других, но он лично его не испытывает. Фрейд предложил психоаналитическое объяснение это «чувство» -всего лишь «съежившийся остаток» самых первых ощущений младенца, когда он еще неспособен различать себя, мать и окружающий мир. Фрейд был суеверен, но не религиозен, и этим все сказано.

Эта работа была написана в «Шнеевинкеле». В письме к Саломе Фрейд говорил, что она содержит «банальные истины» и не вытекает из «внутренней необходимости», как его ранние работы. Она написана потому, что ему нужно что-то делать, кроме как курить и играть целый день в карты, а прогулки даются ему уже с трудом. Но он всегда любил приуменьшать достоинства своих собственных книг. Эта, полная мрачных взглядов, за год была продана в количестве двенадцати тысяч экземпляров читателям, которые осознавали свою неудовлетворенность развитием мира.

Основные концепции Фрейда были известны уже двадцать-тридцать лет. Хотя психоанализ распространился по всему миру (Фрейд с удовольствием узнал, что неврозы среди индийских мусульман такие же, как и в Вене), традиционная психиатрия продолжала действовать так, как будто ничего не произошло. Утверждения, подобные тому, которое сделал до войны Ференци, что «молодежь и интеллигенция» Венгрии уже на их стороне, были слишком оптимистичными, и Фрейд избегал подобных слов.

Идеи проникали в жизнь людей и становились общим достоянием. «Бессознательное», которое появилось задолго до Фрейда, стали считать фрейдовским. На «оговорки по Фрейду» все быстро научились обращать внимание, равно как и на сексуальный символизм во сне, который представил бананы и лестницы в новом свете. Именно секс изначально привлек интерес к психоанализу. Теории, основанные на инстинкте голода, воспринимались бы совсем по-другому.

Проницательные и всеобъемлющие выводы Фрейда оставили свой след в истории. Создать универсальную теорию человеческого поведения ему не удалось, как, впрочем, и всем остальным, но его работы полны образов, в которых все могут узнать себя. Его теории, по словам Чарльза Райкрофта, не единая структура, а «скорее собрание разнородных идей, открытий и догадок… которые выдвигались на протяжении пятидесяти лет». Как Библию, миллионы слов Фрейда можно толковать до бесконечности. Это подтверждают возникшие многочисленные школы фрейдистов.