Зигзаг удачи

Высказав все, Алевтина повернулась и ушла, не оглядываясь.

Иван Степанович посмотрел ей вслед и озадаченно подумал: «А может, действительно, если ее приодеть, сойдет».

Пока Калачев смотрел вслед Алевтине, мимо него проскользнул Орешников с дерзким проектом в голове и с общественными деньгами в кармане для выполнения этого проекта.

Владимир Антонович подошел к сберкассе № 5288/0331 и толкнул входную дверь, не зная, что этот поступок повернет его судьбу самым крутым образом.

Контролер сберкассы Оля была маленького роста, и чтобы посетители сберкассы могли ее разглядеть, подкладывала под себя два тома Большой советской энциклопедии. А разглядеть Олю стоило. Хотя она всю сознательную жизнь считала и пересчитывала чужие деньги, отпечаток зависти не лег на ее славную физиономию. Хорошенькие девушки в магазинах, парикмахерских или сберкассах раньше ждали сказочного принца или, на худой конец, миллионера. Теперь они ждут космонавта или, на худой конец, киноартиста. Оля надеялась, что откроется дверь и в сберкассу, чтобы разменять сторублевую купюру, случайно зайдет живой Рыбников, увидит ее, Олю, и скажет:

«Отказываюсь от жены своей, киноактрисы Аллы Ларионовой — тебя я всю жизнь ждал!»

Но шли дни, превращались в месяцы и годы, а Рыбников все не заходил.

Зато перед самым закрытием в сберкассе появился Владимир Антонович Орешников, просунул в окошко незаурядную голову, увидел Олю, тихо ахнул и спросил:

— Почему у меня никогда не было сберкнижки? Оля встретилась с ним глазами и поняла, что принц, наконец, пришел!

— Вы хотите завести сберегательную книжку? — спросила Оля дрогнувшим голосом.

— Нет! — ответил Орешников, не сводя с нее глаз.

— А зачем же вы пришли? — сказала Оля, влюбляясь.

— Я пришел, — сказал Орешников, тоже влюбляясь, — купить одну облигацию трехпроцентного займа.

— Пожалуйста! — сказала Оля.

— Только дайте мне, пожалуйста, ту, которая выиграет десять тысяч! — протягивая украденные деньги, сказал Орешников.

— Возьмите! — Оля счастливой рукой вытащила из пачки облигацию и отдала Орешникову.

— Подумать только! — патетически воскликнул Владимир Антонович. — Если бы я не ограбил сегодня сейф, мы бы никогда не встретились!

Оля улыбнулась, и ее улыбка доконала хранителя кассы взаимопомощи.

— Вас зовут Оля, — сказал вдруг Орешников.

— Откуда вы знаете? — удивилась девушка.

— Наверно, телепатия. Вы ведь тоже знаете мое имя?

— Володя… — неуверенно сказала Оля.

— Правильно! — подтвердил Орешников. — И пойдем отсюда!

— Оля послушно надела пальтишко и пошла за Орешниковым.

— На улице современная Золушка робко спросила:

— А куда мы пойдем, Володя?

— Хотелось бы пойти туда, где побольше тепла и поменьше людей, — поеживаясь от холода, ответил современный принц. — Чтобы попасть в кафе, надо стоять в очереди, в кино не достать билетов, музеи уже закрыты, в церквах не топят, а метро в нашем городе нет. И все-таки, Оля, вам повезло, что вы встретились со мной! Пошли!

— В искусстве, как в спорте, главное не рекорды, а массовость. Важно, чтобы спортом занимались все — от академика до колхозника. И так же важно, чтобы пьесы писали все — от колхозника до академика. Подлинный расцвет драматургии наступит тогда, когда пьесы начнут сочинять массы, а не отдельные выскочки. На пути развития драматургии, как и на остальных путях, уже имеются достижения. С каждым годом количество авторов растет. Пьес столько же, сколько, например, министерств, то есть очень много, просто не сосчитать. А ставить театрам нечего!

— Орешников и Оля успели к городскому театру как раз к началу спектакля. Шла пьеса, которую сварганил для выполнения плана местный артист.

— Билеты в кассе были. Но Орешников подошел к окошку администратора и поздоровался:

— Добрый вечер, Марк Яковлевич!

— Здравствуй, Володя! — улыбнулся ему администратор. — Как отец?

— Выздоравливает и завтра явится на репетицию. Вы мне не дадите два места в партер?

Марк Яковлевич охотно выписал ему места в девятом ряду.

По мраморной лестнице они поднялись в фойе, где висели портреты артистов, снятых в их ранней молодости. По навощенному паркету Орешников подвел Олю к буфетной стойке, они выпили шампанского, закусили пирожным «эклер», и еще Орешников купил несколько конфет, чтобы есть их по ходу представления.

— Вы знаете, Оля, я тоже играл в этом театре, — рассказывал он. — Я сделал гигантскую карьеру. Я начинал с восьмого солдата, а доигрался до того, что у меня была реплика: «Наши взяли город!» Это было вершиной моего творчества!

Оля рассмеялась.

Прозвенел третий звонок. Орешников и Оля устремились в зрительный зал.

— Здесь тепло, — сказала Оля, усаживаясь, — и кресла мягкие…

— А главное, мы, можно сказать, одни! — заметил Орешников, тоже усаживаясь. — Оглянитесь по сторонам!

Оля огляделась. По партеру, кроме них, было разбросано шесть парочек. Две парочки укрылись в бельэтаже. А еще одна парочка на балконе уже целовалась, не дожидаясь, пока погаснет свет.