Зигзаги судьбы. Из жизни советского военнопленного и советского зэка

Я собирался со всеми вместе, но в построенную для этапа колонну не попал, так как меня вызвали в служебное помещение, где происходило оформление документов. Там приказали ждать. Пока я ожидал решения, этап ушел, и я стал горько сожалеть об этом — ведь вместе с этапом ушла моя последняя надежда.

Когда я увидел знакомого переводчика, я со слезами спросил его, почему меня оставили здесь, он посмотрел на меня с укоризной и сказал:

— Дурак! Ты знаешь, куда отправили тех «специалистов»? Они пошли на торфоразработки… — и он назвал место. — Моли Бога, что ты здесь, — оттуда не возвращаются!

Была ли в его словах правда — не знаю, но людей, отправленных тогда из Ровно, я больше не встречал. Может быть, они действительно попали в тяжелые условия и остались там навсегда? Что же заставило переводчика отстранить меня от этапа? Неужто сочувствие и желание помочь мальчишке, исполнявшему их желания? Не знаю!

Рассматривая этот случай, нельзя не высказать мысли о том, что и в моей жизни, и в жизни других людей в те годы происходили такие непредвиденные повороты судьбы, что угадать все заранее и уготовить желаемое было невозможно.

Что бы случилось со мной тогда в Ровно, попади я на торфоразработки вместе с этапом? По какому пути развивались бы события дальше, если бы я не продолжил этапа в Германию?

Нетрудно ответить на этот вопрос, хотя жизнь и непредсказуема.

Но прошли десятки лет трудной жизни, со множеством безвыходных положений, судьбе было угодно обойти все трудности и сохранить мне жизнь.

Что было известно тогда? Ничего!!!

Никто не мог знать будущего, тем более предсказывать его!..

Обстановка разрядилась сама.

Недолго пришлось мне ожидать следующий этап из Ровно и, когда небольшая партия пленных, оставшаяся от «специалистов» и пополненная вновь прибывшими, уходила из лагеря, я понял, что на сей раз она идет по своему назначению — об этом мне сказал все тот же переводчик.

Часть третья ГЕРМАНИЯ: ВУСТРАУ — ОСОБЫЙ ЛАГЕРЬ ВОСТОЧНОГО МИНИСТЕРСТВА

Кельце

1.

Отношение конвоя на сей раз было куда более гуманным — сопровождающие этап солдаты, видимо, знали, куда и зачем едут пленные, говорили, что этап идет в «хорошее» место. Это радовало и хотелось верить, что так будет.

«Хорошим» местом оказался маленький провинциальный городок Кельце, расположенный южнее Варшавы, на железнодорожной ветке Варшава-Краков.

Чистые, тихие улочки, редкие прохожие производили впечатление покоя и мира — война была где-то далеко и не касалась ни этих мирных граждан, ни конвоиров-немцев, ни оборванных и грязных пленных.

По уверенному следованию конвоя можно было догадаться, что он уже бывал в этих местах.

Вскоре перед нами возникло одноэтажное строение, огороженное деревянным забором, где мы остановились. Старший конвоя ушел в помещение, а мы тем временем пытались определить, что это за «контора». Когда открылась дверь во двор, увидели в глубине котельную с ярким пламенем бушующего огня — теперь-то стало ясно, где мы и зачем сюда пришли.

Был теплый октябрь. Солнце в эти часы еще хорошо согревало, а возможность пройти через горячую санобработку и баню, оставить здесь насекомых и грязь, доставляли нам, уже давно забывших про чистое тело и одежду, радостное предвкушение.

Купались долго. Воды было в достатке, а прожарка требовала определенного времени, чтобы уничтожить насекомых. Грязь ручьями стекала на пол с давно немытых тел, и в бане становилось как-то светлее.

Подумать только! Прошло столько лет с тех пор, а ощущения от горячей воды и искупанного тела как будто испытываю сейчас.

Потом мы получили из прожарки «вещи», то бишь рвань, пропитанную многомесячным потом и грязью, — они от температуры, растворившей и то и другое, превратились в нечто спрессованное со специфическим запахом паленого и жареного — запаха знакомого только тем, кто прошел через подобные процедуры. Штаны и особенно гимнастерки стали «коловыми», и нужно было время, чтобы это подобие одежды приняло формы тела.

После бани конвой сопроводил нас до места — необычного лагеря, на окраине городка. Он был обнесен каменным забором с контрольно-пропускным пунктом, где дежурили солдаты в странной, еще невиданной мною форме. Как потом выяснилось, в форме французских легионеров.

С этого дня в жизни моей произошли значительные перемены, они коснулись быта, питания и окружающей среды. Здесь появились новые знакомые товарищи, с которыми связывали общность интересов, взглядов, к голосу которых стал прислушиваться, а мнение уважать.

2.

На лагере Кельце следовало бы остановиться более подробно, так как он относился к разряду лагерей особого типа.