Зияющие высоты

Потом решили устроить в Ибанске соревнования по бегу с подибанцами. Все средства перебросили на нужды Чрезвычайного Комитета По Организации Соревнования По Бегу На Всевозможные Дистанции Включая Бег С Препятствиями (ЧКПОСПБНВДВБСП). И про ШИМЫЗ забыли, передав его в распоряжение ООН. Не лагерь, а санаторий, сказал Сотрудник, подписывая смету на строительство охранных сооружений и домов для Вохры. Надо будет путевки распределять по учреждениям организованно. Пора!

КОНЕЦ ВОЗВРАЩЕНИЯ

Болтун получил в домоуправлении бегунок - бумажку, на которой Должны поставить подписи многочисленные учреждения в знак того, что У Болтуна нет задолженности. Районная библиотека, детский сад, поликлиника, касса взаимопомощи, комиссия пенсионеров и т.д. Трех дней едва хватило на это. Сдав бегунок и ключ от комнаты управдому и получив справку о том, что у него нет никакой задолженности на этом свете. Болтун пошел в крематорий. Шел не спеша, так как имел в запасе еще целый час. Он хотел пройтись по проспекту Победителей, Но его не пустили дружинники. Весь проспект был битком забит очередью за ширли-мырли. Счастливые, подумал Болтун. Они еще на что-то надеются.

Давай подведем итог, сказал себе Болтун. Самый краткий. В двух словах. Но самый важный. В чем основа основ человеческого бытия? Увы, ответ банален. Он был ясен с самого начала. И зачем нужно было прожить целую жизнь, чтобы убедиться в этом? Не знаю. Знаю одно: основу подлинно человеческого бытия составляет правда. Правда о себе. Правда о других. Беспощадная правда. Борьба за нее и против нее - самая глубинная и ожесточенная борьба в обществе. И уровень развития общества с точки зрения человечности будет отныне определяться степенью правдивости, допускаемой обществом. Это самый начальный и примитивный отсчет. Когда люди преодолеют некоторый минимум правдивости, они выдвинут другие критерии. А начинается все с этого.

Недалеко от крематория Болтун встретил Сотрудника. Узнав о том, куда направляется Болтун, Сотрудник предложил провести его без очереди. В память о старой, проверенной годами дружбе. И провел, поскольку имел здесь большие связи, сохранившиеся еще с тех пор.

Над входом в кремационную камеру Болтун прочел слова из речи Заибана, сказанной по поводу принятия Закона о Смерти: ПОМНИ! К ЭТОМУ ТЕБЯ НИКТО И НИЧТО НЕ ПРИНУЖДАЕТ! Он не знал, что над выходом из камеры были начертаны слова из последнего пункта Инструкции о Смерти: УХОДЯ, ЗАБЕРИ УРНУ СО СВОИМ ПРАХОМ С СОБОЙ! Но это уже не играло никакой роли. И в сознании вспыхнула последняя мысль:

Уже с юности было вполне очевидно:

Промелькнут, не заметишь, года.

Было только немного-немного обидно,

Что вовеки не будет Страшного Суда.

Никогда не подымутся люди из праха.

И истлевшее тело не сыщет душа.

И не будет ни радости им и ни страха.

Не будет, короче сказать, ни шиша.

Все же жаль. Любопытно бы было когда-нибудь

На минутку-другую из мертвых восстать.

В страхе божьем воззрить, как положено, на небо.

Перед Высшим Судьей персонально предстать.

И услышать во гневе. Ответь! Только честно!

А соврешь, сукин сын, будешь вмиг уличен!

Что ты там натворил. Нам все это известно!

Честно? Этому, Господи, я не учен.

Лучше сам загляни в свои книжки-гроссбухи,

Сам увидишь, что я - заурядный злодей,

Не протягивал слабому помощи руки.

Признаюсь, обижал безнаказно людей.

И душою кривил, признаюсь, многократно.

Доносил добровольно и в силу причин.

Клятву верности брал, приходилось, обратно.

Зад лизал с целью выйти в желаемый чин.

Лицемерил один. Клеветал коллективно.

Подпевал демагогии высших властей.

Руку жал проходимцам, хоть было противно.

Пил с мерзавцами всяких статей и мастей.

Так что видишь, Всевышний, прожил я безгрешно.

Если хочешь добром или злом наградить,

Если просьбы уместны при этом, конешно,

Прикажи меня впредь никогда не будить.

Мне известно, что мертвым не больно, не стыдно.

И не мучает совесть их, как говорят.

Ну а главное - мертвым не слышно, не видно,

Что на свете живые с живыми творят.

И его не стало. И наступил конец всему.

ТЕКСТ НА ВНУТРЕННЕЙ СТОРОНЕ СУПЕРОБЛОЖКИ:

Каждое общество, рано или поздно, рождает своего Свифта; забившись в один из сотов общественного улья, укрывшись в потемках, он, однако, не упускает ни единого из внезапных поворотов, сотрясающих исполинскую машину. Нет, он не приносит ни благих вестей, ни спасительных теорий, он даже не жалит, он плетет свой кокон в теле врага, приноравливается к нему и, в конце концов, воспроизводит его, прикидываясь его подобием.