Зима 0001

– Чего? Чего разослали-то? – начал закипать Егор.

– Приказ о твоем увольнении, – тревожно произнесла Маришка. – Ты разве не получал? Я же говорю: с красным грифом. Шести часов еще не было.

– Ты шутишь, – помолчав, сказал он.

– С чего вдруг? Не понимаю, как они могли. За что?

У третьей платформы затормозила очередная электричка – эта шла из столицы и привезла на работу сразу человек двадцать. Люди обгоняли Егора – некоторые на ходу здоровались и выражали сочувствие. Похоже, приказ получили все, даже те, с кем он был едва знаком.

– Это какая-то ошибка, – уверенно сказал он. Егор добежал до тройных автоматических дверей и, еще не заходя в тамбур теплоизоляции, скинул плащ. Окружающие уступали дорогу, за спиной звучали призывы отстоять свои права.

– Соловьев, шеф тебя примет, – сказала секретарь, когда Егор поднялся на второй этаж. – Ты сядь, Соловьев, посиди.

– А ты…

– Ой, это я не в курсе, – дежурно озадачилась она. – Приказ утром получила, его все получили, а так, в подробностях… не в курсе я.

Егор присел в кресло, но тут же вскочил и принялся расхаживать вдоль окна.

– Да не мечись ты, Соловьев. Переведешься в другой сектор. Ну, может, ездить подольше придется.

– Егорчик, привет! – мурлыкнула Вероника из отдела гидрографии.

Вероника со всеми поддерживала одинаково дружеские отношения и даже теперь, зная о приказе, улыбалась по-прежнему искренне и доброжелательно.

– Егорчик, ты не переживай. Таких спецов, как ты, на всем материке…

– Ладно, ладно. Ой, а что это у тебя?

– Где? Это? Бутерброд, – удивилась она. – Ты что, не завтракал?

– Я вижу, что бутерброд. А с чем? Что это за?..

Егор внезапно ощутил в желудке невесомость и, прикрыв рот ладонью, осторожно двинулся к туалету.

– Как «что»? Колбаса. А что еще может быть? Егорушка, ты куда? Нормальная колбаса, хорошая.

На последних метрах, чувствуя, что не успевает, Егор ринулся изо всех сил и, прыгнув к первой свободной кабинке, согнулся над унитазом. Его тошнило и раньше, это бывает со всеми, но выворачиваться наизнанку так долго и так мучительно ему еще не приходилось. Дурноту вызывали не воспоминания о сардинах, а именно колбаса на куске хлеба. Что в ней было необычного, и почему она внушила ему такое омерзение, Егор не понимал. Или это на нервной почве? Проклятый приказ…

У ТЕБЯ НЕТ ВЫБОРА.

– А?..

Прокашлявшись и отплевавшись, Егор выглянул из кабинки, но возле умывальников никого не было.

– Кто сказал?.. Кто здесь?..

– Соловьев, это ты, что ли? – донеслось из коридора. – С кем ты там разговариваешь?

Он ополоснул лицо и, посмотревшись в зеркало, вышел.

– Как тебе? – спросила Вероника.

– Ничего, отлегло.

Он испугался, что опять наткнется на колбасу, но Вероника ее, к счастью, уже доела.

– Шеф освободился?

– Ждет тебя.

Егор коснулся ручки и, позабыв напрочь все заготовленные тезисы, ввалился в кабинет.

– А скандалить не надо, – без предисловий объявил шеф. – И вопросов тоже. Не-на-до.

– Чем я?..

– Сказал же: не надо. Вот, держи. – Шеф не поленился встать из-за стола и, подойдя к Егору, вручил ему большой синий конверт. – Здесь все, – многозначительно произнес он. – Все: характеристика, выходное пособие, копия приказа, и, собственно, объяснение – что и почему.

– И выходное пособие? Наличными?

– Все там. Иди. До свидания. И не обижайся, пожалуйста. Все прочтешь.

Словно загипнотизированный, Егор безропотно покинул кабинет и замер у широкого окна.

– Ну? – осведомилась Вероника.

– Нормально…

Он постоял с минуту и, рассеянно помахивая бумагами, направился к лестнице.

Как он умудрился не проверить конверт, забыть, упустить из виду самое важное – потом, сидя дома и пялясь на его содержимое, Егор спрашивал себя об этом снова и снова.

Уверенность в том, что с ним обошлись несправедливо, сменилась подозрением, что его попросту обманули, и это подозрение медленно перерастало в нечто третье. Егор догадывался: произошло что-то необъяснимое, но как это назвать, он еще не знал.

Вокруг валялись синие обрывки, а рядом, на диванной подушке, лежал единственный листок, оказавшийся в конверте. То, что обещал шеф – характеристика копия приказа и так далее. Все, что там было написано, умещалось в трех строках:

НЕ ЖДИ ПОСЛЕДНЕГО ЧАСА.

ЗАЙМИСЬ СВОЕЙ ЖИЗНЬЮ СЕГОДНЯ.

ОБРАТИСЬ К НАМ.

Август. 2

Сетевой адрес на листке стоял тот же, что и в утренней рекламе. Городского не было.

– Обратиться к вам? – зло спросил Егор. – А с чего вы взяли, что я вам нужен? Или вы – мне. Откуда вам знать, какие у меня требования?!

Это уже смахивало на истерику, и Егор, взяв себя в руки и прекратив махать кулаками, вернулся к дивану.

– Может, я потребую квартиру, – сказал он уже спокойнее, но по-прежнему обращаясь к стене. – Как у Маришки квартиру. Нет, больше. Еще больше. А?! И зарплату в десять тыщ. Слабо?

Экран моргнул и самовольно вывел сообщение:

СМОТРИ НА ЖИЗНЬ РЕАЛЬНО.

Кажется, это был отрывок из первого послания, того, что Егор получил в пять часов. Как и почему он здесь появился, Егора почти не волновало. Он чувствовал, что сходит с ума. Медленно. Так намного больнее.

– Ладно, – сказал он. – Десять, конечно, многовато. Меня устроит семь.