Зима 0001

Егор опустился на стул и покусал ноготь. От ладони приятно пахло консервированной рыбой. Раньше он эту отраву и за деньги есть не стал бы. Сардины… вкусно… Филе тает во рту. Не дожевав предыдущий кусок, уже высматриваешь следующий. В какой последовательности – разницы нет, они все твои, но это так важно… Процесс. Его нельзя прекращать…

Такой жор на него напал впервые. Пища словно терялась где-то по дороге к желудку. Когда со второй банкой было покончено, Егор перечитал этикетки на консервах и демонстративно, будто за ним кто-то наблюдал, пожал плечами.

Поймав себя на том, что косится в сторону почтового бункера, Егор надорвал упаковку с хлебом, но тут же ее отбросил. Хлеба не хотелось. Хотелось одной рыбы.

Егор сглотнул слюну и налил апельсинового сока, но, подняв стакан, поперхнулся и отставил его на край стола. От сока почему-то мутило.

– Если б я был бабой, я бы не сомневался… – пробормотал он.

Нащупывая тапочки, он повозил пятками по полу и вляпался в разлитое масло. Оставляя на фальшивом паркете одинокий блестящий след, Егор прошлепал в душ.

Аппетит постепенно утихомирился. Через пять минут Егор уже не мог сказать с уверенностью, действительно ли поглотил две банки сардин, или это было частью странного сна про Землю. В кухонный отсек, чтобы не расстраиваться, он решил не заглядывать.

Холуй, встроенный мажордом, не получив никаких указаний, начал действовать самостоятельно: убрал в стену кровать и развернул две угловых панели, которые превратились в диван и пошлый журнальный столик. Брошенный пульт оказался у дальней стены, и над ним, избавляя хозяина от поисков, загорелся плафон.

Егор давно мечтал сменить домашний КИ-блок на более толковый. Холуй же по умолчанию, то есть не получая взбучки, всегда делал не то, что нужно.

– Стол убрать, свет погасить, – приказал Егор. – Режим ожидания до команды «Холуй, привет».

– Команда «Холуй, привет», принято, – отозвался с потолка его же голос.

Было время, когда Егора это забавляло. Мажордом с низким квазиинтеллектом имел привычку повторять последнюю фразу хозяина, и в молодости, бывая не совсем трезвым, Егор частенько упражнялся в сквернословии. Иногда ему удавалось построить некое подобие диалога – Холуй послушно матерился, выдавая сложные тирады.

Часы в стене показывали начало седьмого. Спать уже не хотелось. Егор прикинул, не стоит ли ему почитать, и решив, что не стоит, почувствовал себя обманутым. Он должен был проснуться ровно в семь. С этого момента его жизнь летела кометой – иногда настолько стремительно, что он не мог вырвать из нее ни минуты. Теперь этих самых минут у него оказалось аж пятьдесят, и он не знал, куда их девать.

Подобрав с пола пульт, Егор плюхнулся на диван и потыкал в кнопки. Все три музыкальных канала передавали что-то тихое и тягучее. Спорт Егора не увлекал, а новости были вчерашние. Он уже собрался выключить монитор, как в верхнем углу запульсировало красное пятнышко.

Небось опять эти, раздраженно подумал Егор. Скоро люди привыкнут к тому, что под видом срочных сообщений им впаривают рекламу, и перестанут реагировать. А когда случится что-то серьезное, никто и не почешется. Ладно, валяйте.

Изображение померкло, и на сиреневом фоне выступил заковыристый шрифт:

ВРЕМЕНА МЕНЯЮТСЯ, МЕНЯЮТСЯ И ПОТРЕБНОСТИ. ЕСЛИ ВОЗМОЖНОСТИ НЕ РАСТУТ, НАСТУПАЕТ КРИЗИС. МНОГОЕ ТЕБЯ УЖЕ НЕ УСТРАИВАЕТ.

ТЕБЕ НЕОБХОДИМА НОВАЯ РАБОТА. ОБРАТИСЬ К НАМ.

Егор щелкнул пальцами. Надо было с кем-нибудь поспорить. На деньги.

У ТЕБЯ НЕТ ВЫБОРА. ОБРАТИСЬ К НАМ.

Он закинул ногу на ногу и громко сказал:

– Идите в жопу.

СТЫДНО, СОЛОВЬЕВ. Я ТЕБЕ НЕ ХОЛУЙ.

Егор подпрыгнул и выронил пульт.

– Вы… вы… как это вы?.. – Прошептал он.

У него возникло желание протереть глаза, но жест был слишком театральным. Глаза ни при чем. Зрение в норме.

Он поднял пульт и убедился, что голосовая почта не работает. Это было лишнее – индикатор связи на стене не горел. Но все же Егор проверил. А когда снова посмотрел на экран, увидел совсем не то.

ОБРАТИСЬ К НАМ. ОБРАТИСЬ К НАМ. ОБРАТИСЬ К НАМ. ОБРАТИСЬ К НАМ. ОБРАТИСЬ К НАМ. ОБРАТИСЬ К НАМ. ОБРАТИСЬ К НАМ. ОБРАТИСЬ К НАМ. ОБРАТИСЬ К НАМ. ОБРАТИСЬ К НАМ.

Его фамилии уже не было. Остался текст рекламы, чудной, надо сказать, текст, но все же не такой странный, как личное послание в общей сети. Не такой пугающий, как кличка его мажордома, переданная на весь материк. Кличка, известная лишь ему и Маришке. И, естественно, самому Холую.