Зима 1237

– Наконец, третье видение посетило меня уже прошедшей ночью. Там я увидел не только последний бой боярина Евпатия, но и часть его воспоминаний о семье, потому-то я и решился заговорить с ним, тогда, у храма. Заодно и проверил, правду ли вижу в своих снах иль нет. Выходит, что правду… А если так, то вскоре княжество погибнет под ударами татар. При этом единственный наш шанс изменить ход войны боярин отринул. Он решил не доверять моим снам, не будучи уверенным в том, что это есть не лживые лукавые искушения. Конечно, может, он и прав, но лично я в увиденное во снах верю и хочу изменить хоть что-то – с вашей помощью и помощью княжича Михаила.

Вновь над опушкой повисла тишина, только в этот раз напряженная, тягостная. Решив дать обдумать соратникам услышанное, я поднял крышку и тщательно перемешал закипающее варево, после чего услышал первый вопрос, озвученный Ладом:

– Как готовить кашу, ты тоже в своих снах увидел?

Вопрос был задан в шутливой форме, и это меня спасло. Ибо объяснять снами кулинарное ноу-хау (очевидно, привычный мне способ готовки солдатской каши здесь неизвестен) было бы глупо – да, мол, помимо Батыева нашествия мне еще и рецептура кулеша привиделась! Так, в нагрузку! Но на шутку, прозвучавшую лишь для того, чтобы сбросить напряжение, можно не отвечать прямо, чем я и воспользовался, улыбнувшись и неопределенно пожав плечами.

Секунду спустя раздался вопрос уже Кречета:

– Ну, допустим, ты наяву увидел то, чему действительно суждено случиться. Но что мы можем сделать? Если уж боярин отказался тебе помочь… И о чем, собственно, ты его просил?

А вот это уже конкретика! Посмотрев прямо в глаза дяде, я подробно ему ответствовал:

– Просил я убедить князя отвести рать к Рязани и дождаться владимирцев у ее стен. Также просил, чтобы князь обратился к жителям городов, весей и погостов, расположенных на берегах Прони, призвав их уходить на север или прятаться в лесах: приготовить землянки, перенести запасы в лабазы, срубить засеки – пока не поздно. Объяснил, как можно замедлить движения татарской орды, покуда князь дожидается помощи.

– Ну, так и нам поведай, если не секрет.

– Так отчего же секрет? Поведаю…

Следующие минут двадцать я подробно излагал уже предложенный Коловрату план действий, не забывая при этом попутно помешивать быстро разваривающуюся крупу, один раз мне пришлось долить воды, а к концу моего рассказа наваристая, жирная каша с мясом и салом была уже готова.

– Ну что, братцы, налетай!

Мой рассказ довольно сильно впечатлил дружинников, так что свои деревянные миски они протягивают мне с несколько пришибленным видом. Но как только вои начали есть, напряжение и легкий налет обреченности на их лицах сменился настоящим восхищением и восторгом, отчего я буквально расплылся в довольной, можно сказать, даже счастливой улыбке удачливого повара. И тут же поймал ответную улыбку Кречета, пусть несколько снисходительную, но все же улыбку! А ведь, как кажется, я сейчас в первый раз за все время пребывания в прошлом увидел его улыбающимся – успех, как-никак!

Какое-то время над стоянкой раздается только стук деревянных ложек и редкое чавканье кого-то из увлекшихся трапезой воинов.

Первым заговорил Микула, как кажется, озвучивший мысли всех собравшихся:

– Я такой добрый кулеш в походе ем впервые! Не знаю, какой из Егора выйдет голова, но кашевар получился отменный!

– Ха-ха-ха-ха!

Дружный смех воев, оценивших шутку (и толстый такой намек!) старшего соратника, окончательно развеял остатки охватившей сторожу неприязни, и я постарался тут же закрепить успех, отметив про себя, что кулеш моим соратникам все же известен:

– Да я и не рвусь головой быть. Вон, Кречет и опытнее, и заслуженнее, и сторожу в дозор не раз вел, и в бой! Пусть и дальше старшим над нами будет… Но мне нужно, чтобы вы поступали так, как скажу я. Имею в виду, что если я говорю, что нам нужно в Пронск, то мы едем в Пронск. Если я говорю, что нам следует задержаться в какой-то из весей, значит, задерживаемся. Если говорю: «Здесь перекроем реку рогатками», значит, перекрываем. Иными словами…

– Иными словами, я по-прежнему голова, а ты при нас словно боярин. Так выходит?!

Вопрос задал дядька. Вопрос принципиальный, и прозвучал он довольно строго. На мгновение я даже стушевался, опустив голову, но, поставив на землю уже пустую миску, неспешно поднял взгляд на Кречета и твердо, веско ответил:

– Выходит, так. Возражаешь?

И вновь напряженная тишина, прерываемая лишь фырканьем пасущихся лошадей. Лица дружинников обратились к дядьке, а тот, помолчав секунд двадцать и спокойно выдержав мой взгляд, неожиданно кивнул:

– Нет. Не возражаю. То, что ты говоришь, было толково, сам бы я до такого не додумался. Да никто бы не додумался… Ну а что ты теперь думаешь сказать княжичу? Поведаешь ему о видениях?

Я энергично покачал головой из стороны в сторону: