Зима 1238

– Однако, други, важно понимать: все, кто пойдут со мной в лагерь, назад уже не вернутся. Взрыв… – Тут я запнулся, оговорившись, невольно смущенный вопросительными взглядами товарищей, после чего продолжил: – Вспышка пламени будет мгновенной, и каждый, кто окажется рядом с хранилищем зелья, тут же погибнет. И нет – предупреждаю твой вопрос, дядя, – не пойти я не могу. Ибо только мне известно, как нужно правильно поджечь горшки с китайской огнесмесью – я видел во сне ее действие. Мне идти – наверняка!

Кречет, вопреки мои ожиданиям, не стал спорить или отговаривать, а ответил спокойно и в то же время очень твердо:

– Значит, и я пойду с тобой.

Я было открыл рот, чтобы возразить, но, встретившись взглядом с глазами дяди, осекся. Он принял решение с той же решительной твердостью, что и я, и менять его не собирался. Мне осталось лишь склонить голову и благодарно улыбнуться:

– Спасибо.

– Я пойду!

Коловрат, промедливший всего пару секунд, свою кандидатуру выдвинул крайне горячо, буквально закричав! Видимо, стало стыдно за мгновение слабости…

– Нет, боярин, негоже тебе идти с нами. У нас с дядей в жилах течет и степная кровь, и худо-бедно за половцев мы сойдем. А вот ты – нет. Ты – чистый рус… И ты, Микула, также пойти не сможешь.

Я жестом руки остановил попытавшегося было встать здоровяка-северянина.

– Ты настоящий батыр и не можешь не привлекать внимания, мой друг. А это самое худшее для нашей задачи.

– Без меня вам не обойтись.

– Не обойтись!

На невеселую улыбку Ждана я ответил столь же мрачной ухмылкой. Но действительно, без бродника, у которого настоящий талант к диверсионным операциям, к тому же в совершенстве владеющего половецким и действительно похожего на смуглого степняка больше прочих в нашей дружине, я поиск порохового склада поганых просто не представлял.

А вот Евпатий, как видно, никак не может успокоиться – вскочил на ноги и принялся страстно, горячо меня убеждать:

– Я знаю половецкий не хуже прочих. А что ликом чистый рус, так кто в темноте ко мне будет приглядываться, особенно если надеть одеяния степняков?! И потом, разве так отличны половцы от нас? И разве среди них не встречаются светлые ликом мужи, рожденные от похищенных и обращенных в полон русских дев? Зато клинок мой точно лишним не окажется!

Немного помявшись, я все же согласился:

– Быть посему, боярин, твое право. Коли хорошо подумал… Что же, у нас целый день на подготовку. Хорошо бы найти чистое исподнее и перешить его так, чтобы можно было свободно накинуть его сверху на степняцкий халат и кольчугу. Даже в качестве плаща: светлое на белом снегу будет не так заметно. Кроме того, нужно определиться, кого мы отправим гонцом к воеводе в Переяславль, а кого – к князю Юрию Всеволодовичу…

День в спешных приготовлениях пролетел быстро. Сразу после раннего приема пищи вся группа, включая спасенных полоняников, углубилась в лес, где мы и разделились. Так, большая часть дружины вместе с увечными и с недовольным Микулой во главе отправилась вниз по течению реки. Им придется искать любой возможный кров и поднимать раненых на ноги, а при случае защищать баб с детьми. Так что задача у ельчанина и отправившихся с ним воев далеко не такая безопасная, как может показаться на первый взгляд.

Четверых наиболее смышленых и красноречивых дружинников, разбитых по парам, мы отправили гонцами на север, а сами весь день шли лесом, чтобы подобраться к Оке и уже по льду реки ночью обойти город. Учитывая плотность степняцких разъездов, задача далеко не тривиальная. У меня, правда, возникла шальная мысль напасть на один из них, перебить, завладеть лошадьми и уже под видом дозора подойти к лагерю. Но, разглядев с лесной опушки один из дозоров, насчитывающий семерых всадников, от идеи отказался: стоит уйти хотя бы одному татарину, чтобы весь план накрылся медным тазом.

Лучше пробовать силы ночью, как и договаривались изначально, воспользовавшись импровизированными маскхалатами и понадеявшись на наше малое число. Дозоры ведь рыщут в поисках сильных отрядов, а не горстки орусутов… Да и к вечеру (судя по моим сновидениям) монголы, видимо, всполошенные нашим нападением на обоз, поймут, какими ничтожными силами мы атаковали на самом деле. А значит, число дозоров должно сократиться…

Так оно и получилось. Как только сумерки сгустились, мы вчетвером спустились на лед и двинулись к Рязани, напряженно всматриваясь вперед в страхе заметить приближающийся конный разъезд. Но пронесло. Всадников заметили уже у города и, двигаясь под самым берегом, спешно залегли в снег, пережидая, пока дозор удалится к лагерю. А потом очередной рывок вперед – и вот мы уже поднялись наверх да обогнули крепость. И теперь с каждым шагом стена надолбов становится все ближе…