Зима 41-го

— Ты очень хочешь чаю? — Мехлис как-то незаметно перешел на ты. И к лучшему. Сашке было странно, что этот суровый мужчина обращается к нему на Вы.

— Да, нет? — пожал плечами парень.

— Тогда давай сразу к делу. У меня времени мало, да и тебе обратно в госпиталь надо.

— Хорошо, — Сашка поставил стул к огромному монструозному шкафу и встал на него и достал сверху кофр с гитарой. Удивительно, но пыли не было даже там. Хорошо убирают, надо спросить, кто этим занимается и поблагодарить. А раньше он не замечал, что у него кто-то делает уборку, всегда прибирал сам. Наверное, по поручению Лаврентия Павловича расстарались. А может принято тут так в отсутствие хозяев. Все-таки в бытовых вопросах Сашка был совершенно не подкован.

— Хорошая гитара, — заметил Мехлис, когда парень достал инструмент из чехла.

— Подарок. От мамы с папой на десять лет, — Сашка отвернулся, чтобы Лев Захарович не увидел повлажневших глаз и судороги пробежавшей по лицу при воспоминании о родителях, но быстро взял себя в руки. — С чего начать?

— Начни с тех, что пел в госпитале…

Просидели долго. Сашка пел и записывал слова в тетрадь. Что-то Мехлису нравилось, от каких-то песен он морщился, а то и вовсе тихо ругался себе под нос. Но когда парень прекращал их исполнять, просил продолжать. В конце концов, этот изматывающий концерт закончился. Лев Захарович долго сидел, задумавшись. Сашка ему не мешал, самому нужен был отдых. Вымотался, как во время боя. Все-таки была у Мехлиса какая-то давящая тяжелая аура.

— Да… Странная у вас там была жизнь… — Лев Захарович то ли осуждающе, то ли сожалеюще покачал головой. — Еще что-нибудь споешь?

Парень отрицательно покрутил головой:

— Нет. Не помню больше ничего. Вам на базу надо. Там архив большой. Еще советские песни есть. Они Вам, наверное, больше подойдут.

— Надо. С тобой полечу, этот вопрос уже решенный. А пока давай сделаем так. Сейчас отвезу тебя в госпиталь, лечись, выздоравливай. Как выпишут, позвонишь мне, вот телефон, — Мехлис карандашом чикнул номер, — выступишь на радио. С товарищем Сталиным я этот вопрос решу.

— Товарищ армейский комиссар первого ранга, да какой из меня певец?! Да и засекречен я! Пусть кто-нибудь другой поет! — взвыл Сашка. Не дай бог, услышат его выступление одноклассницы, догадаются же, что это он по песням, да и по голосу. А зачем ему такая слава?! Он и так не знает, как от них отбиваться!

— Не обсуждается! — в голосе Льва Захаровича послышалась сталь, правда тут же, уже помягче, он добавил: — Пойми, Александр, тебе просто необходимо выступить! И с песнями и с рассказом о боевом пути. Что рассказать, мы придумаем, секретность не пострадает. Шестнадцатилетний летчик, Герой Советского Союза, раненый, пишущий и поющий о войне и о победе! Это именно то, что нужно сейчас на фронте и в тылу! Ведь те прекрасные песни, которые пели там у вас, еще не написаны и неизвестно будут ли написаны вообще, ведь ты уже вмешался в ход истории. А их должны услышать! Да и сама идея бойца — автора и исполнителя должна получить продолжение и я этим займусь! Чтобы не всякие там — в голосе комиссара послышалось презрение, — композиторишки в Ташкенте о войне писали, а люди из окопов говорили о том, что им ближе всего. И тебе все это начинать! А мы уж по своей линии поддержим и разовьем. Да и тебе гонорары будут падать, не помешает. А то живешь вон, как во времянке, все казенное, — Мехлис обвел рукой квартиру.

— Нет! — вскинулся Сашка.

— Что нет? Ты отказываешься?! — глаза Льва Захаровича недобро сверкнули.

— Спою, раз надо. А гонорары не возьму! — парень оскорбленно вскинул голову, — Это не мои песни! Не правильно это! Не честно! Да и не надо мне, у меня и так все есть.

Сашка действительно не понимал, зачем ему эти деньги. Он сыт, обут, одет, жилье есть. А на свои мелкие потребности жалования вполне хватает. Даже остается. Тем более в этот раз опять начислили за сбитые. По нынешним ценам не великие деньги, но и с его затратами вполне на уровне. А еще ведь орденские выплачивают — 20 рублей за Красное знамя и 50 рублей за Орден Ленина со Звездой Героя[i]. Да и за квартиру стало обидно. Ну и что, что все казенное?! Все равно он здесь практически не бывает, только ночует и то иногда.

Лицо у Михлиса разгладилось и на нем появилось удовлетворение. Не ошибся товарищ Сталин в парне! Настоящий советский человек он! А то, что не комсомолец, так это временно. Главное нутро у мальчишки правильное — большевистское!

— Вот и отлично, Александр, значит, договорились. А гонорары… Напишешь заявление, будут уходить в помощь фронту…

Сашка кивнул. Помочь фронту это святое. Вряд ли те, кто писал эти песни в их мире были бы против такого.