Зима&Детектив

– Да вроде не за что пока. Но ты смотри – если он передумает, я к твоим услугам.

Я попрощалась, сунула мобильный в карман и прислонилась лбом к машине. Черт побери настырного Призрака! Почему он отверг мою помощь? Что есть такого в этом деле, что он не хочет подпускать меня близко? Сев за руль, я двинулась к кладбищу.

Всю дорогу я думала об одном – что же случилось с Алексом, кто мог так его подставить? В том, что это именно банальная, тупая «подстава», я была почему-то абсолютно уверена. Ну, не мог, не мог Алекс – человек, выполнявший «заказы» разной степени рискованности и сложности, так глупо опарафиниться – иначе и не скажешь. Нет такого слова в русском языке, чтобы пристойно назвать то, что произошло. Должно быть что-то такое, о чем я пока не знаю, но до чего непременно докопаюсь. Я должна.

На Новодачном было пустынно и тихо, высокие деревья медленно покачивали голыми ветками, а стаи ворон мирно сидели на них, высматривая добычу. Меня всегда пугала эта тишина, и я предпочитала не оказываться в подобных местах одна, но сегодня просто не было выбора. Я привыкла доверять своей интуиции, а потому точно знала – эта поездка мне поможет.

Могила Мэри находилась довольно далеко от входа, мне пришлось продираться по сугробам и кустарникам, вольготно разросшимся здесь за лето и осень. Ничего, весной все вырежут, приведут в порядок… А вот и Мэри – ее могилу ни с чьей не спутаешь. Мы с Джефом заказали серый мраморный памятник, на котором мастера сделали отпечаток фотографии, той самой, что висела у меня в большой комнате до сих пор. Мэри в широких черных брюках и белой свободной рубашке навыпуск, в мужской шляпе и с убранными под нее волосами сидела на стуле с мундштуком в руке. Сейчас мне показалось, что я даже вижу тонкий дымок от ее ментоловой сигареты, поднимающийся кверху.

За памятником у меня хранилась щетка, и я быстро смахнула остатки снега с мрамора, подмела скамейку и стол, положила розы и опустилась на деревянное сиденье. Мэри смотрела на меня с фотографии, чуть прищурившись, и, казалось, улыбалась.

– Ну, привет, моя девочка, – вздохнула я, глядя на фотографию. – Не хватает мне тебя, Мэрька… Не лечит время, понимаешь? Вроде закручусь, забудусь – а потом раз! – какой-то момент, воспоминание, фраза твоя – и все по новой. Рано ты ушла, рано… Наказала обоих… ладно – его, но меня-то за что?

Мэри по-прежнему щурилась с мрамора и, конечно, молчала. Но мне почему-то показалось, что от памятника начало исходить тепло, и даже влага показалась на серой поверхности.

– Мэрька, он опять влип в историю и сейчас в тюрьме. Я не знаю, что делать, – продолжила рассказывать я так, словно она действительно меня слышала, – понимаешь, я чувствую, что он не виноват, он не мог. Он бы иначе сделал, ты-то знаешь. Ну, глупо ведь – с допотопной винтовкой в полный ресторан! Не могло такого быть! Положить десять человек на глазах у толпы – Мэри, ты подумай! Такое даже для него – слишком. У меня просто в голове не укладывается! Я не знаю, как ему помочь, а он отказывается от адвоката! Я посылала к нему приятеля, так его завернули – мол, клиент против. Я ничего не понимаю, Мэри! Он отказывается именно от моей помощи – или вообще от любой? Он не хочет поговорить, написал адвокату, что не выйдет на свидание ни с ним, ни со мной, я просто не понимаю, что с ним. Джеф пока не в курсе, но мне придется ему сказать… Даже не знаю, как он отреагирует, ты ведь помнишь, он никогда не был в восторге от нашего общения. Я чувствую, что он мне выскажет, конечно, но ведь ты понимаешь, что я не могу Алекса бросить – вот так… – я вытерла выкатившиеся на щеки слезы.