Зима Гелликонии

Шокерандит приготовился слушать, но Торес Лахл замолчала и продолжала рассматривать свое лицо, уже закончив прическу. Она послюнявила палец и пригладила брови.

— Поосторожней насчет олигарха. Он знает гораздо больше нас.

Тогда она повернулась и взглянула на него. И веско ответила:

— У меня нет оснований относиться к вашему олигарху с уважением. В отличие от олигархии жирная смерть все же допускает милосердие. От болезни умирают в основном старики и дети: большинство взрослых выживает — больше половины. Их тела меняются необходимым образом, как это произошло с нами.

Она в шутку ткнула его в живот еще мокрым пальцем.

— Наши новые, более коренастые тела суть необходимая дань уважения к природе, Лутерин.

— Но половина населения умрет... общество будет разрушено... Олигархия не допустит, чтобы такое случилось с Сиборналом. Олигарх примет необходимые меры...

Торес махнула рукой.

— В пору, когда гибнет урожай и всем угрожает голод, столь резкое уменьшение населения — скорее благо, чем бедствие. Зато те, кто выжил, — здоровые и сильные люди, они смогут жить и дальше. Жизнь все равно будет продолжаться.

Шокерандит рассмеялся.

— Через пень-колоду...

Торес внезапно нетерпеливо тряхнула головой.

— Нужно подняться на палубу и проверить, кто еще уцелел на корабле. Мне совсем не нравится эта тишина.

— Надеюсь, Эедап Мун Одим выжил, ведь он добрый человек.

— Я узнаю это только тогда, когда сама увижу.

Они поднялись с кровати и в тесноте каюты еще раз оглядели друг друга при скудном свете. Шокерандит потянулся поцеловать ее, но в последний миг Торес убрала губы. Молодые люди вышли в коридор.

То, что произошло, вспомнилось Лутерину чуть позже. Если не тогда, то позднее он понял, чем именно Торес Лахл так привлекала его. Она была желанна ему физически; но более всего — он это не сразу понял — его привлекала ее манера держаться независимо. И только когда по прошествии времени эту независимость постепенно разрушило течение жизни, они пришли к настоящему пониманию.

Но истинное понимание происходящего не могло прийти к Шокерандиту сейчас — только не сейчас, когда его взгляд на мир основывался на прежнем знании мира, психической незащищенности, эмоциональной незрелости, которые в будущем жизнь должна была разрушить и изменить. Между ним и зрелостью еще стояла невинность.

Шокерандит шел первым. Прежде чем подняться на палубу, им предстояло миновать трюм, в котором размещалось многочисленное семейство Одима. Остановившись перед дверью трюма, Лутерин прислушался и различил внутри тихое движение. В каютах по обе стороны коридора стояла полная тишина. Шокерандит попробовал открыть дверь трюма; та была заперта изнутри, и им с Торес никто не ответил.

Когда они поднялись на палубу, он впереди, Торес Лахл следом, три совершено нагих человека в страхе кинулись от них наутек. Эти трое бросили под бизань-мачтой объеденный труп женщины. У трупа были частично оторваны руки и ноги. Торес Лахл подошла взглянуть на мертвую.

— Выбросим ее за борт, — предложил Шокерандит.

— Нет. Она все равно мертва. Оставим ее здесь. Этим нужна еда, чтобы жить.

Они обратили внимание на то, что происходит с кораблем. «Новый сезон», как подсказали им их чувства, больше не двигался. Океанское течение медленно увлекло его к берегу и он сел на мель. Корабль стоял, упершись носом в песчаный язык, отходивший от берега.

К корме судна прибилось несколько мелких айсбергов. Спрыгнуть с носа и пешком добраться до берега, даже не замочив ног, не составляло особого труда. У основания этой длинной песчаной косы, загораживая берег от морских приливов словно стражи, стояли две большие скалы, одна из них высотой, с мачту корабля. В древности скалы наверняка выбросило взрывом из жерла вулкана, хотя нигде на берегу не было никаких признаков вулканических гор. Виднелась лишь гряда низких скалистых утесов, стоящих столь скученно и тесно, что их можно было принять за разрушенную огнем из пушек стену, а за утесами начинались пустоши горчичного цвета, откуда дул незатихающий ледяной ветер, от которого из глаз у наблюдателей катились слезы.

Сморгнув влагу, Шокерандит снова внимательно взглянул на скалу. Он был уверен, что заметил там движение. На мгновение там мелькнула пара фагоров: они уходили прочь от берега, время от времени бросая на корабль внимательные взгляды. Вскоре стало ясно, что пара фагоров направляется навстречу четверым своим собратьям, которые появились на вершине дюны, волоча за собой тушу какого-то животного. Затем из-за скал появились и другие фагоры, большим числом.

Этим утром первая группа анципиталов встретилась с другой, более крупной, которую составляли беглые рабы и четыре фагора, служившие прежде в армии олигарха в качестве вьючных животных. Теперь в отряде было всего тридцать шесть особей. Двурогие развели костер во впадине на подветренной стороне скалы и намеревались зажарить свою добычу, недавно забитую копьями отрядом охотников.

Торес Лахл взволнованно взглянула на Шокерандита.

— Они могут напасть на нас?