Зима и лето мальчика Женьки

— Найдет! — уже уверенно повторил он. — Димку Корчикова мать через сколько забрала? Много прошло. Она папку Димкиного топором зарубила. Ей десять лет дали. А потом вышла и приехала. Корочун же всем говорил, что она заберет, а мы смеялись. И меня заберут.

Женька посмотрел на Алену: та глядела куда-то за окно. Ну да какая разница? Что ж она, врать будет? Учителя не врут.

Перед сном Алена принесла ему книгу, тяжелый и толстый том в серой обложке:

— Мир при-клю-че-ний, — прочел мальчик по слогам (не ладилось у него с учебой). — Два ка-пи-та-на.

— Жень, здесь о любви все. О настоящей, не о такой, как ты думал. Прочти, пожалуйста!

И Женька дал себе слово, что, даже если читать будет скучно-прескучно, книгу он одолеет.

Глава 4 Я — Брига!

— Гляди-ка, у нас Цыган профессором хочет стать. Книжку читает, — Кастет перелистнул «Двух капитанов» послюнявленным пальцем. — Ой, мать моя женщина, книжка-то толстая! «Глубокоуважаемая Мария Васильевна! Спешу сообщить Вам, что Иван Львович жив и здоров. Четыре месяца тому назад я, согласно предписаниям, покинул шхуну, и со мной тринадцать человек команды», — прочитал и сплюнул. — Ну что, много букв знакомых нашел, сучонок?

— Отдай, Саня, а? Отдай! — В глаза Кастету Женька смотреть боялся.

Кинуться бы, впиться зубами в эту руку с черными полосками ногтей, сжимающую Аленин томик. Но не стал: за спиной Кастета маячили Тега и Рыжий, два рослых девятиклассника. И Женька канючил, глядя мимо них в проем окна, за которым потихоньку светало.

Мальчик и не заметил, как пролетела ночь, с головой ушел в книгу. Больше всего ему нравилось, что она написана от первого лица. И можно думать, что будто и он немножко Саня Григорьев, сильный, смелый. Очень смелый. И очень, очень сильный… Только Кастет не Ромашка — он тупее и втихушку пакостить не станет, просто на перо Женьку возьмет или что похуже придумает.

Мальчик дернул плечами: в спальне было холодно, а одеяло Кастет скинул на пол, и Женька сидел перед ним в трусах и в майке. «Бороться и искать, найти и не сдаваться», — не вовремя всплыло в памяти. Что искать? Что найти? И как бороться? Кастет ему с одного удара дух вышибет. Оставалось «не сдаваться». Только это тоже получалось не очень. Женька просто терпел и молчал.

Молчание Кастет ненавидел еще больше, чем попытки дать отпор. В морду заехать — невеликий труд; но как заставить Цыганенка голосить? И не то чтобы Саньке это было очень нужно; но было в Цыгане что-то непонятное. Кастет знал: даже сейчас, канюча, Женька его втайне презирает и главенства не признает. Хотя конфеты отдает безропотно. Сам приносит, с таким видом, будто сладкое ему даром не нужно. Остальные все жмутся, ждут пока он, Саня Кастет, подойдет по-барски, вразвалочку — а куда спешить, — и надеются, что забудет или мимо пройдет. А этот просто отодвигает свою порцию сладкого подальше от миски, равнодушно так. А потом так же спокойно отдает. И улыбается. Улыбается, сука. Так, будто ему, Кастету, одолжение делает: на, мол, возьми, раз уж тебе так надо.

— Фи-у! — книга с размаху улетела в потолок и, упав, распласталась на полу. Обложка — отдельно, остальное — само по себе. Кастет поддел томик носком ботинка, отпечатал след на развороте.

— Ой, простите-извините, — промурлыкал дурашливо. — Замаралась вроде.

Цыган вздрогнул.

— А фонарик у него классный, — подал голос обычно немногословный Тега, разбивая полумрак комнаты ярким лучом.

Три десятка молчаливых свидетелей сжались под байковыми одеялами и, казалось, перестали дышать… Мертвая тишина, тяжелая, до духоты, висела в спальне. Луч метался от одной кровати к другой. Пацаны только крепче зажмуривались. О, если бы они не боялись выдать себя, то, верно, и уши бы заткнули. Генкина койка — рядом; мальчик дрожит под одеялом, обливается липким потом и молчит, молчит.

Женька вдруг вывернулся, рванул на себя ногу Кастета. Тот охнул и свалился всей тяжестью на мальчишку. Женька вырвался — и к книге. Удар под дых остановил его на полдороге. Легкие словно в узел завязались, слезы брызнули из глаз. Женька согнулся пополам, пытаясь хотя бы выдохнуть.

Кастет поднялся не спеша, забрал фонарь. Луч вновь прогулялся по кроватям. Тишина.

— Классный, — поток света Женьке в лицо. — Слышь, урод, это не тот фонарь, что сторож потерял?

— Тот, — хмыкнул Тега. — Не мама же ему привезла.

— Ты что не знаешь, чужое брать нельзя? Бо-бо может быть. А, парни? Бо-бо делать будем?

— Будем! — охотно согласился Рыжий.

— А нафига? — пожал Тега плечами. — Увел — его вещь.

— Хоцца мне так… — Рыжий щелкнул переключателем. Свет стал ярче. — За него можно чирик слупить. Фонарик-то фарцовый. Штатовский. Видишь, вот написано…

Три головы — к металлическому цилиндрику… Женька воспользовался передышкой, схватил «Двух капитанов» — хотел откинуть в сторону, но не успел.

— Сука! Урою, — зашипел Кастет, хватая Женьку.

— Урой… — прохрипел тот в ответ.