Зима королей

Мюртах перегнулся через стол и силой заставил Эгона сесть. Полулежа на столе, какое-то мгновение он смотрел в лицо Эгону. Наконец, он скользнул назад и сел.

— Будем снова возвращаться к этому? — сказал он. Он посмотрел на Энгуса, сидящего на своем месте, потом его глаза переместились на оллума за ним, с его длинными руками, лежащими на коленях. — Да. И вот компания, чтобы распространить это на всю Ирландию. Что именно, Сирбхолл, ты хотел бы, чтобы я сделал?

— Что? Убить их.

— Да? Убить их всех? Половина людей из тех, кто там был, сейчас мертвы, вторая половина — старики. Я должен идти между ними, задирать их длинные, седые бороды и одному за другим перерезать горла?

— Ты все переворачиваешь.

— Подумай об этом. Сколько еще мы должны вести междоусобицу с мак Махонами? Шесть поколений? Восемь? И кто вспомнит, из-за чего? Из-за украденной коровы, отказавшей женщины, тени, упавшей на очаг, пыли, занесенной на порог. Скольких людей мы убили? Столько же, сколько они. И ты хочешь снова начать все это?

— Вы были Бреон в утробе, — вскричал Сирбхолл и поднялся, — я не желаю слышать всего этого. Господи, ты заставил всех нас, стоя на коленях, молиться за долгое здравие клана мак Махон!

Мюртах перекрестился.

— Господи, смилуйся над ним.

Сирбхолл отправился за своим плащом. Од сказала:

— Куда ты?

— Прочь отсюда.

Мюртах не сказал ничего. Сирбхолл промчался мимо, рывком отворил дверь и ринулся в грязь двора. Мюртах неторопливо поднялся и направился к двери, чтобы закрыть ее. Он притворил ее до щели и увидел Сирбхолла, размашисто шагающего к конюшне.

— Он заслужил свою репутацию не хорошо подвешенным языком, — сказал Энгус.

Мюртах подошел к вешалке, на которой висели плащи.

— Энгус, — сказал он, — хорошо подвешенный язык может стоить тебе твоего. Оллум, ты можешь чувствовать себя здесь как дома, пока я приведу все в порядок.

— Ты скоро вернешься? — спросила Од.

— Да, — сказал Мюртах, вышел из двери и захлопнул ее.

Сирбхолл как раз выезжал из ворот. Мюртах прошел в конюшню, полную запахов испарений от дождя и конского пота, и направился к своему вороному пони. Трусцой он выехал из ворот и увидел Сирбхолла на большой гнедой лошади, проносившегося галопом через глен по направлению к ближайшему склону. Мюртах пустил пони рысцой за ним.

Лошадь шла быстрее, чем пони, и галоп давал ей преимущество, но под частым дождем, идя по грязи, лошадь быстро устала. Когда они перебрались через холм и оказались на краю болота, Сирбхолл отклонился в сторону леса, и ровный бег пони стал сокращать расстояние между ними. Когда они почти въехали в лес, Сирбхолл остановился и позволил Мюртаху нагнать его.

— Чего ты хочешь?

— Видеть в тебе твоего отца.

Сирбхолл тронулся с места, и Мюртах последовал за ним. Они въехали в лес. Дождь лил с листа на лист, все качалось под ветром, и деревья гудели, словно пчелы. Мюртах кивнул в сторону севера и сказал:

— Там старый бурелом, мы можем разжечь костер. Сирбхолл молча повернул и поехал в том направлении.

Они спешились под буреломом, и Мюртах собрал из глубины сухие ветки и хворост, разгреб убежище под сгнившим деревом. Разложив костер, он высек искры огнивом.

— Когда дожди закончатся, мы увидим, что олени на пастбищах смешались со скотом, — сказал он, — так всегда бывает после дождей.

Сирбхолл грыз ноготь большого пальца, уставившись на крохотный костерок. Внезапно он повернул голову, встретившись глазами с Мюртахом:

— Что ты там имел в виду?

— Когда?

— Когда ты схватил меня. Ты сказал что-то странное.

— Только, что ты похож на Эда.

— Я не понимаю тебя.

— Он был такой же большой и с такими же соломенными волосами, как ты.

— Ладно. Неужто это так невыносимо? Я больше не понимаю тебя, в основном.

Сирбхолл догрыз свой ноготь уже до мяса. Мюртах, положив руки на колени, пристально разглядывал его. Наконец Сирбхолл закончил жевать свой палец и подбросил в костер длинную хворостину.

— Помнишь, ты рассказывал мне о нем? Когда я был маленьким, я всегда считал, что по-настоящему знаю его.

— В этом что-то есть. Я могу припомнить вещи, которые произошли до моего рождения, потому что Финнлэйт рассказывал мне о них.

— Он действительно выглядел как я?

— Ну, он не был таким мрачным, как ты, но, я полагаю, это потому, что он был старше. Во всяком случае он слишком доверял своим мыслям. — Сирбхолл ничего не ответил, и Мюртах продолжил: — Ты знаешь, мы не могли убить их всех. А ты бы хотел этого? Это только собака сжимает свои зубы на горле человека, и человек задыхается до смерти.

— Все говорят, что это должно было быть сделано.

— А что ты думаешь?

— Я? Думаю? Ты сказал, что Эд и я не можем думать.

— Это не то, что я сказал.

— То же самое.

— Никто не собирается называть тебя ублюдком.

— Но они так назовут тебя.

— О, определенно, но сначала они должны будут прочистить свои глотки. Послушай меня. Ты — известный человек. И то, что ты говоришь, имеет вес на их советах. Но ты молод. Я не имею в виду… ты мой брат. Я не хочу ничего раскаленного или холодного между нами.

Сирбхолл пробормотал что-то. Он взял руками свою голову и стал пальцами растирать щеки.