Зима на разломе (Ближний Восток, 1993-94)

"Я ел хлеб разных народов и срывал по колоску с каждой нивы. Ибо лучше ходить босиком, чем в дорогой обуви, лучше спать под звездным небом, чем под потолком дворца. И еще скажу: на каждую весну выбирай себе новую дорогу и новую любовь.

Друг, вчерашний календарь не годится сегодня!"

Но я не мог так легко перелистнуть страницу. Все время, когда мы плыли по ярко-синему Средиземному морю, когда стояли в гавани древней Фамагусты, где под покровом ночи через дыру в заборе выносили в обход таможни наш груз и заносили новый - ящики с кипрским вином, я здорово скучал по моим очаровательным подругам. На узких улочках города и на свежем морском ветру они то и дело вспоминались мне, пока зарево огней Тель-Авива не появилось на звездном небе.

Бесстрашная и милая девчушка из поезда, так и не назвавшая мне своего имени.

Прелестная и страстная Лейли, которая, наверное, и сейчас не забыла нашу короткую встречу. И, конечно, оставшаяся в холодной зимней Москве Ира, по которой я особенно тосковал - ничего не мог с собой поделать. Судьба путешественника - то и дело расставаться с лучшим, что у тебя есть на свете.

Все не так, все неправильно в жизни у нас,

Плохо карты сдала нам зануда - зима:

Ты по мокрому снегу шагаешь сейчас,

Я на солнце валяюсь в зеленых холмах.

Горы Тавра цветами расписаны зря,

Я б тебе их нарвал - улыбнись хоть разок!

Без тебя чудо-краски мешает заря,

Без тебя гладят волны горячий песок.

Липким слизнем ноябрь ползет по Москве...

Я-то думал, что мир этот хитрый постиг!

Что мне проку в заливах, утесах, траве

Если ты не увидишь их даже на миг?

Все, чему научиться на свете я смог,

Не поможет тебя хоть на миг повидать,

Кроме грустного опыта дальних дорог:

Нет пути - остается плыть дальше и ждать.

Словно мошки в сети паутинной, висят

Полусонные люди в гремящем метро...

Веришь, горькою кажется даже роса,

Когда ты там одна в лабиринте сыром.

Просто так ничего не дано получить.

Почему мы судьбе непременно должны

В нашей жизни короткой все время платить

Бесконечной зимой за минуты весны?

Будет март, и капелью февраль истечет,

До тебя я дотронусь, не смея вздохнуть,

И за все мы с тобою получим расчет,

Но потерянных дней нам уже не вернуть.

3. Тренер дельфинов

Многих моряков завлекли прекрасные русалки, и все они исчезли в пучине. Но были и такие, что избегали наваждения, способом ли Одиссея или каким другим.

Ян Горенштейниус из Антверпена. О чудесах морских

Мы пришвартовались в Яффо, старой части Большого Тель-Авива. Был конец ноября, но море еще оставалось теплым. Несмотря на поздний час, несколько ребят с досками для серфинга плескались в прибое, стараясь выбраться за линию волнорезов. Пока Сэм ходил к телефону-автомату, я тоже успел искупаться, понимая, что через несколько дней станет слишком холодно. Вернулся кэп в сопровождении небритого араба на грузовичке, в который мы перегрузили все ящики.

- Когда ты придешь следующий раз? - спросил я Сэма.

- Весной. Это мой последний рейс, в декабре слишком часто штормит. Вот телефон Джафара, моего компаньона, он будет в курсе.

Мы тяпнули одну бутылочку и распрощались.

На первые несколько дней я рассчитывал остановиться у родственницы, жившей в пригороде Гиватаим, на другой стороне города. Прикинув, что до утра как раз успею дойти туда пешком, я отправился в путь по спящему городу. Небоскребы центральных улиц вскоре кончились, и потянулись жилые кварталы - белые дома с молодыми деревцами на крышах, тенистые платановые аллеи, маленькие парки, где в тени пальм бесшумно порхали на широких крыльях совы и похожие на больших летучих мышей крыланы, обитатели пещер и чердаков. В любое время года здесь чувствуешь аромат распускающихся цветов и молодой травки - недаром город назван Тель-Авив, "холм весны".

Полина, моя двоюродная тетя, приехала в Израиль с пожилым отцом и маленькой дочкой в самое тяжелое время, в конце 80-х, когда нахлынувшая волна иммигрантов совершенно затопила рынок труда, и устроиться по специальности было практически невозможно. Но Полина, видимо, оказалась более находчивой, чем другие, или меньше поддалась панике, охватывающей почти каждого, кто попадает в незнакомую страну и встречается одновременно со множеством новых для себя проблем. Она быстро нашла ту же работу, что и дома - страхового агента. Теперь трудные времена понемногу проходили, дочка заканчивала школу, а Полина осторожно приценивалась к строящимся квартирам. Только ее старенький отец никак не мог смириться с переменами и без конца всем рассказывал, как в один прекрасный день вернется в Россию.

Денег у меня почти не осталось, а Израиль - дорогая страна. Поэтому мне надо было как можно скорее начать зарабатывать, чтобы иметь возможность снять где-нибудь полкомнаты. В Тель-Авиве есть притоны для приезжих из России, где угол обходится совсем дешево. Сейчас, правда, там остается все меньше иммигрантов, но зато много людей, приехавших подработать, с гражданством или без.

На стройку устроиться можно всегда, но я решил оставить это на крайний случай.