Зима. Согрей мое сердце

– Что? – Дима косится в мою сторону.

– Это ответ на твой вопрос. Да.

– А можно как-то поподробнее. Этого слишком мало для вечера правды. Ты же хотела, чтобы я доверился тебе, так пойди навстречу.

– Я испугалась, – опускаю голову, но тут же вскидываю подбородок. Мне не стыдно. Это ведь мои чувства. – Ты ведь знаешь, что я уже была влюблена в тебя. Это, конечно, прошло, но… Когда мы снова стали общаться, я…

– Почувствовала, что снова влюбляешься? – это не язвительность, скорее самодовольство.

– Почувствовала, что теряю себя, – поправляю со вздохом. – Я не хочу такого ни для себя, ни для кого-то еще. Весь этот спектр эмоций затуманивает здравый смысл.

– Я понимаю, куда ты клонишь, но ты не права. Миша…

– Дело не только в нем. Сколько всякого говна происходит из-за, – сглатываю горечь, – любви.

– Говно происходит из-за людей. Они всего лишь оправдывают собственные тупые поступки чувствами, чтобы переложить все ответственность на кого-то еще.

– Ты так говоришь, будто сам веришь в любовь, – вскидываю бровь.

Дима хмурится и барабанит пальцами по белой чашке. Видимо, ответа не будет.

– «Зайки», да? Сколько их? Зачем они вообще тебе нужны? Почему просто не завел себе нормальную девушку?

– Потому что ни одна нормальная бы не согласилась встречаться со мной. Я не создан для отношений. Ты меня видела по утрам? А в гневе? И это случается… Часто. И я не всегда могу это контролировать.

Вот мы и подбираемся к главному. Сердце дрожит. Страх это или волнение? Не знаю. Может, все вместе?

– Но этому есть причина.

– Есть, – расслабленность и веселье покидают Диму.

– Расскажешь? Вечер правды, все дела.

– Я… психически неустойчив. Началось еще в детстве. Кошмары, панические атаки, навязчивые страхи. Родители были взволнованы, обратились к врачу. Причины так и не нашли, точнее, сказали наследственное. Вроде мой прадед по отцу был тем еще сумасшедшим.

Боюсь пошевелиться, чтобы не сбить его. Зимин не смотрит на меня, его взгляд устремлен в чашку с чаем, но если ему так легче, пожалуйста.

– Терапия помогала. Мать давала мне какие-то таблетки, я не особо интересовался, потому что чувствовал себя нормально после них. Спокойно спал, ел, был обычным пацаном. Но все чудеса закончились, после того как Миша погиб. Мой друг спрыгнул с крыши, остальные затеяли между собой бойню. Я не мог это выносить. Пытался поймать равновесие, но лишь сильнее раскачивался. Все началось снова. И с большей интенсивностью.

Мне больно от его слов. С кем он был? Кто-то помог ему? Мы тогда все были заняты только собой. Дима наконец поворачивается в мою сторону и в его глазах нет огня. Ничего нет. Словно он и вовсе не живой.

– Я съехал от родителей. Мама была беременна, не хотел, чтобы она волновалась. Таблетки больше не помогали. По крайней мере не так, как раньше. Но к врачу я не пошел, решил справится сам. Все эти психиатры и терапевты только еще больше действуют на нервы.

– И как? Справился?

– А как ты сама думаешь? – его взгляд становится колючим, а в словах чувствуется горечь.

– То, что ты мало спишь, а утром похож на зомби не делает тебя психом. Пятьдесят процентов людей страдают от бессонницы и плохого настроения с утра.

– Ну… – пожимает плечами. – Я до сих пор пытаюсь справится. Иногда получается, иногда не очень. Вот, даже уехал в Ростов, чтобы сменить обстановку. Здесь мне лучше. Одному.

Что-то в его словах кажется фальшивым. Он не пытается справится, он пытается убежать.

– Ты сейчас принимаешь какие-то лекарства?

– Нет. Сейчас нет, – смотрит прямо в глаза. – Ты меня боишься?

Приподнимаюсь, чтобы поставить свою чашку на компьютерный стол, а затем туда же отправляю и Димину. Забираюсь ему на колени. Лицом к лицу.

– Мы уже это обсуждали, – смыкаю руки в замок у него на затылке и вижу, как его губы трогает улыбка, а в глазах танцуют язычки пламени.

– Но ты не знала всего.

Теперь знаю. Теперь в моих руках пистолет, но я скорее себе в лоб пулю пущу, чем буду осуждать Диму. Как я могу?

– Прости меня. Ты был совсем один. Саня, я… Мы должны были быть все вместе, а не прятаться каждый в свою раковину.

– Тебе не за что извиняться, Ксю, – Дима обнимает меня, притягивая к груди, и целует в висок. – Каждый справлялся, как мог.

Отклоняюсь, чтобы продолжить разговор. Уже много было сказано, но парочка вопросов все еще осталась.

– Что произошло на колесе между тобой и Сашей?

– Я сказал ему, что ты мне нравишься, – произносит улыбаясь, и я не могу не улыбнуться в ответ. – Естественно, он взбесился. Он знает, что я псих.

– Не больше, чем он сам или любой человек, что смотрел «Проклятие» десять раз, чтобы разобраться, кто есть кто, – провожу ладонью по его щеке, понимая по взгляду, что он помнит ту страшную неделю перед телеком.

Не припомню в себе столько нежности, но сейчас она просто через край. Хочется все время быть ближе. Касаться. Вдыхать его запах. Чувствовать тепло тела. Но она никак не умаляет моего желания знать всю правду. Дима понимает, что я не отстану, пока не услышу все ответы и продолжает:

– Мор рассказал все Насте, об этом она и приезжала поговорить.