Зима стальных метелей

— Могут стрельбу открыть, — возражает Капкан.

— Пусть. Зато их рапорты о дежурстве будет немецкая безопасность читать, а не наша, — отвечаю. — Да и тел у нас всего четыре. Будем их через километр сбрасывать, никто и не заметит.

Девушки в ящике роются. Изумруды тоже хороши, идут хоть брюнеткам, хоть шатенкам.

— Извините, но себе взять ничего нельзя, — говорю.

— Понятно, — Ирина соглашается. — За вещь из перечня похищенных драгоценностей армейская контрразведка всех чекистов на фронте вырежет. Лишь бы остальное добро найти. Тут ведь на десятки миллионов золотом?

— Если не на сотни, кто его знает, кто оценит? — отвечаю.

Потом суета началась, машины брезентом укрыли, лебедкой щит вытащили, съезд в трюм с пандусом закрыли. Хорошая баржа, продуманная. Трупы за борт. Каждому к ногам — груз. Всплывут, но не сразу.

— Как ты думаешь, — Михеев спрашивает, — на барже наш захват видели?

— Видели, да не поняли. А вот морячки видели, а когда их особый отдел начнет спрашивать, не видели ли они две шикарные машины, то тут морская пехота сообразит, кто к нам на борт заехал.

Посидели, помолчали.

— Что делать будем?

— А ничего. Промолчат матросики. Они советскую власть не больше нас любят. Просто попали мы все в колесо, вот и бежим, и сами при этом динамо-машину крутим, даем ток в слаборазвитые районы.

— Как у вас тут все сложно, — говорит девушка Ира.

Подкрались они за плеском волны и шум ветра.

— Человеком быть — вообще сложно, это дубли у нас простые, — пытаюсь шутить, только до этой шутки еще лет сорок осталось.

— Я люблю советскую власть, — говорит упрямо Катенька.

— Люби. Просто нашу группу люби больше. А слова твои я тебе напомню при случае, — обещаю.

Вздремнули в полглаза, надо было и за носовым тросом следить и за кормовым, Меркулов и Капкан, еще не понимали многого. Морская пехота уже пошла с нами. До конца и без всяких обязательств. А то бы они просто конец отдали, и поплыли по течению обратно в Ленинград. Дела значат гораздо больше слов.

Утром двадцатого сентября, в сером тумане, мы прибыли в цитадель. Баржу с беженцами подхватил новый буксир и потащил на восток, в порт Новой Ладоги. А наш золотой галеон и плавучую казарму морской пехоты пришвартовали к пирсам крепости. Цитадель была практически безлюдной. Георгию Жукову был нужен успех, причем любой ценой, и в ночь с девятнадцатого на двадцатое сентября он начал масштабные операции по захвату плацдармов на немецком берегу Невы. И генерал армии без малейших колебаний бросил вперед три ударных отряда.

Невскую оперативную группу возглавил генерал-лейтенант Пшенников.

Под его началом оказалась сборная солянка из 115ой стрелковой дивизии, 4ой бригады морской пехоты и отдельного батальона НКВД. Артиллерии и танков ему никто не дал. С флотом о поддержке огнем тоже не договорились. Части переправились на подручных средствах через реку в районе Московской Дубровки и сцепились с нашими старыми врагами, двадцатой мотопехотной дивизией и приданным ей пехотным полком. Немцы с закрытых позиций стали обстреливать наши части из минометов. Морская пехота пошла в атаку, простая пехота побежала к берегу, батальон НКВД начал закапываться в землю. Пехоту накрыла дальнобойная артиллерия, все помнят брошенные в Белоруссии гаубицы? Вот они, нашлись. Морячки вернулись, и злобно матерясь, стали штыками ковырять землю, им лопаток никто дать не подумал.

Еще никто, кроме меня, на всей земле не знал, что так началась кровавая и беспощадная битва на «Невском пятачке». Горе тебе, великая Троя, вижу твои стены в огне. Эх, Кассандра, мне бы твои заботы.

Остатки нашей дивизии тоже послали в ночной бой. Он и сейчас шел в пригородах Шлиссельбурга. Ладожская флотилия пыталась поддержать 1ую дивизию НКВД десантом, только у немцев артиллерия метко стреляет. Два десантных судна просто утопили. Кроме команд погибли 105 курсантов Военно-морского пограничного училища, курсы флотских водолазов и их караульная рота.

10ая стрелковая бригада полковника Федорова переправилась через Неву в районе Отрадного. И тоже попали под грамотно организованный артиллерийско-минометный огонь. Ну, они хотя бы могли в ответ пострелять. И умереть в бою, а не захлебнуться ледяной ладожской водой темной ночью. Есть в нашем руководстве педерасты гнойные. Часто вижу их фото в газетах…

Это я что-то отвлекся. В крепости остался комендантский взвод. Неполный. Приплыви вместо нас немцы, цитадель бы пала. Как Брест. Части в казармах, а укрепления пустые стоят. Без единого человека.

Но пока безлюдье нам на руку.

— Собирай всех в ленинской комнате, часовых тоже снимай, — командую я взводному.

Меня он не знает, но зато с Михеевым вместе гиревым спортом занимался. Это сейчас мне все мандаты и удостоверения заменяет.

— Меркулов, всех с буксира и баржи туда же. Даже вахтенных не оставляй. Десять минут.

— Двадцать.

— Там, на берегу, наше отделение разведки убивают, и остальных ребят.