Зима торжествующая

– Куда идти? – с тем же металлом отозвался я, решив пошалить. Всегда бывает очень забавно, когда одно высокомерие наталкивается на другое. Игра весьма увлекательна: надо постоянно повышать тон, так чтобы перейти, наконец, на настоящий взаимный крик, что, в свою очередь, при полном соблюдении внешних приличий, неизбежно оказывается ужасно комично, особенно если при сцене присутствуют понимающие наблюдатели. Но, к сожалению, у девушки высокомерие оказалось просто неудачно подобранным деловым тоном, что частенько случается у амбициозных и молоденьких секретарей, и она, не проявив ни малейшего интереса к пикировке, сделала знак следовать за собой. Мы одну за другой прошли две огромные залы, уставленные громоздкой дубовой мебелью и с массивными хрустальными люстрами, и оказались в небольшой квадратной комнате, которая, первая из встреченных нами, была устлана мягким ворсистым ковром. Обстановка, к удивлению моему, впрочем, не чрезвычайному, была почти аскетична. Вдоль стен – несколько шкафов на искусно и подробно вырезанных львиных лапах (эти лапы – единственная роскошь), простой деревянный стол, заваленный бумагами, но без компьютера, а перед ним – два простых же металлических стула, и ещё на потолке – маленькая даже для этой комнаты люстра с какими-то жёлтыми камешками. Девушка предложила нам разуться перед входом в кабинет, а затем усадила на стулья. Я устроился напротив второй двери в кабинет, той, что вела во внутренние помещения квартиры, и усиленно уставился на неё. Мне не хотелось пропустить первого впечатления от Гореславского.

Ждать пришлось не больше минуты. За дверью послышались тяжёлые шаги и басовитые голоса, затем она с силой распахнулась, и на пороге появились двое. Первый – собственно, Гореславский, а второй – уже отчасти известный нам его заместитель Николай Белов. Признаться, внешностью своей Гореславский несколько разочаровал меня. Или, лучше сказать, разочаровал тем, что не разочаровал. Косая сажень в плечах, лицо, словно вырубленное топором, кустистые брови над блестящими как антрацит глазами, насупленное, угрюмое выражение, низкий голос – всё это я и ожидал увидеть, и всё это напрямую следовало из его характера и биографии. Было на что посмотреть, но я не предполагал такой предсказуемости, мне казалось, что найдётся ещё и некая изюминка, какая-то оригинальная и хитренькая чёрточка. Я хотел изысканного обеда в шикарном ресторане, меня же накормили бургерами в Макдональдсе. Другое дело – Николай Белов. Вот тут было на что посмотреть. Росту он был невысокого, притом пухленький, с живым красненьким личиком, энергичными движеньицами и выражением какого-то крайнего, даже заискивающего интереса, как будто он всю жизнь только и ждал счастливого шанса познакомиться именно с вами. Особенно роскошен у него оказался голос. Такое частенько бывает как раз у подобных маленьких толстячков. Ты ничего особенного не ждёшь, разве что какой-нибудь комичной писклявости, а у него вдруг оказывается настоящий оперный баритон. Именно это обнаружилось у Белова – голос у него был так низок и глубок, что по телефону вы бы наверняка решили, что имеете дело с каким-нибудь двухметровым здоровяком с грудью колесом, превосходным здоровьем и двумя рядами крупных белых зубов. Войдя, они по очереди подали руки мне и Алексею. Алексей демонстративно убрал руку за спину, я же подал обоим, причём даже с неким заискиванием – всё ещё кривляясь. Гореславский принял спокойно, как должное, Белов же, кажется, о выходке догадался и с иезуитской улыбкой только чуть-чуть пощупал мои пальцы. Я чуть ни фыркнул от удовольствия – этот явно был интересным игроком. Гореславский по-хозяйски, солидно-грузно опустился за стол, Белов же встал рядом, засунув руки в карманы изумительных шёлковых брюк, и принялся с бесцеремонной иронией ощупывать взглядом нас с Алексеем.

– Кто из вас Коробов? – первым начал Гореславский, угрюмо оглядев нас исполобья.

– Я! – резко вызвался Алексей.

– Я вот что хотел узнать у тебя, – вкрадчиво произнёс Гореславский, сцепив свои огромные, корявые как крабьи клешни кисти замком, и с грохотом водрузив их на столешницу. – Откуда вы берётесь такие? А? – последнее междометье он сипло выдохнул.

– У меня к вам точно такой же вопрос, – не смутился Алексей. – Семь человек погибло, в том числе дети, сорок семей на улице оказались, а вы…

– Какие семь человек? Где погибли? – казалось, искренне удивился Гореславский.

– На Никитской, я утром говорил, – почтительно пробормотал Белов, удивительно ловко для своей комплекции изогнувшись над столом. – В новостях сегодня было, – прибавил уже громче и, видимо, для нас.

– И что, этот пожар ты тоже на нас повесить хочешь? – Гореславский презрительно – головой кверху кивнул на Алексея. – За враньё твоё тебе сколько платят? Ко мне иди, вдвое больше дам. Будешь у меня клоуном. Хочешь? А? – снова повторил он свой сиплый звук.