Зима тревоги нашей

Все мои раздумья были флюгерами на крыше здания, возведенного из тревог и сомнений. Не мы первые, не мы последние. Но если я отворю эту дверь, удастся ли мне снова захлопнуть ее? Не знаю. И не смогу узнать, пока не попробую. А мистер Бейкер знал? Да приходила ли ему в голову такая мысль? Старый шкипер думал, что Бейкеры сожгли «Прекрасную Адэр» ради страховки. Может быть, это обстоятельство да еще злоключения моего отца и подвигли мистера Бейкера на то, чтобы помочь мне? Не это ли его шрамы?

То, что происходило со мной, можно сравнить с маневрами большого судна, которое тянут, подталкивают, вертят и так и сяк множество мелких буксиров. Послушное им и волнам, оно должно лечь на новый курс и развести пары. Стоя на капитанском мостике, откуда ведется командование, надо сказать самому себе: «Теперь я знаю, куда мне плыть. Так вот — как туда добраться, где там подводные камни и будет ли погода благоприятствовать плаванию?»

Один из самых опасных рифов — это болтовня. В тоске по славе — по любой славе, даже если ее принесет поражение, — столько людей предали сами себя до того, как их предали другие. Колодец Андерсена, вот кому единственному можно довериться — колодцу из сказки Андерсена.

Я окликнул Старого шкипера: «Прикажете лечь на курс? А верен ли этот курс, сэр? Приведет ли он меня, куда нужно?»

И впервые Старый шкипер отказался дать мне команду. «Сам все решай. Что одному на пользу, другому во вред, а наперед не угадаешь».

Старый хрыч мог бы подсказать мне что-нибудь, но, кто знает, может, это ничего бы не изменило? Советов мы не любим — нам нужно поддакивание.

Глава VII

Когда я проснулся, моя сонливая старушка Мэри уже встала и ушла, а в кухне закипал кофе и жарился бекон. До меня доносился их аромат. И какой день для воскресения из мертвых! Весь зеленый, голубой, золотистый. Лучшего, пожалуй, и не подберешь. Из окна спальни было видно, как все воскресает — трава, деревья. Подходящее время года отвели для этого праздника. Я надел халат, подаренный мне к рождеству, и домашние туфли — подарок ко дню рождения. Потом отыскал в ванной какую-то страшно клейкую помаду, которую употребляет Аллен, и так насандалил ею волосы, что после щетки и гребня кожу у меня на голове стянуло, точно резиновой шапочкой.

Пасхальный завтрак — настоящая оргия, когда стол ломится от оладий, яиц и бекона, завивающегося на сковороде своими прожаренными краешками. Я подкрался к Мэри, шлепнул ее по обтянутому шелком заду и сказал:

— Kyle eleison![16]

— Ой! — сказала она. — Я не слышала, как ты подошел. — Потом оглядела мой узорчатый, турецкими огурцами, халат. — Тебе идет, — сказала она. — Почему ты его редко носишь?

— Когда же мне его носить? До сих пор все как-то некогда было.

— Правда, очень хорошо, — сказала она.

— И неудивительно. Ведь ты сама его выбирала. Неужели ребята спят и не чуют этих восхитительных запахов?

— Нет, нет. Они во дворе, прячут крашеные яйца. Интересно, что там мистер Бейкер задумал?

Такие резкие переходы всегда застигают меня врасплох.

— Мистер Бейкер, мистер Бейкер!.. А, да! Он, вероятно, задумал устроить мое будущее.

— Ты ему говорил? Про гаданье?

— Конечно, нет, дорогая. Но, может, он сам догадался. — Потом я перешел на серьезный тон: — Слушай, ватрушка, ты ведь не сомневаешься в моих недюжинных финансовых способностях?

— Почему ты вдруг об этом спрашиваешь? — Она переворачивала оладьи на сковороде и, поддев одну ножом, так и застыла с вытянутой рукой.

— Мистер Бейкер считает, что я должен пустить в оборот деньги твоего брата.

— Ну, если мистер Бейкер…

— Стой, подожди. Я не хочу этого делать. Деньги твои, это твое обеспечение.

— Все-таки, милый, мистеру Бейкеру лучше знать.

— Я в этом не уверен. Мне известно только, что мой отец тоже так считал. И поэтому я работаю на Марулло.

— И все-таки мистер Бейкер…

— Ты положишься на мое суждение, родная?

— Да, конечно…

— Во всем?

— Ты опять дурачишься?

— Я совершенно серьезно — как никогда.

— Ну, допустим. Но сомневаться в мистере Бейкере?.. Ведь он… он…

— Он — мистер Бейкер. Мы послушаем, что нам предложат, а потом… Пусть эти деньги как лежали в банке, так и лежат.

Аллен ворвался в кухню, будто им выстрелили из рогатки.

— Марулло, — сказал он. — Мистер Марулло пришел. Он к тебе.

— Это еще зачем? — удивилась Мэри.

— Ну, пригласи его войти.

— Я приглашал. Он хочет поговорить с тобой во дворе.

— Итен, что это значит? Не выйдешь же ты в халате. Сегодня первый день Пасхи.

— Аллен, скажи мистеру Марулло, что я не одет. Пусть зайдет попозже. Но если что-нибудь срочное и он хочет поговорить со мной с глазу на глаз, я впущу его с парадного хода.

Аллен исчез.

— Не представляю, что ему понадобилось? Может, лавку ограбили?

Аллен снова влетел в кухню.

— Пошел к парадному.

— Только чтобы он не вздумал портить тебе завтрак. Слышишь, милый?