Зима в Эдеме (пер. О. Колесникова)

Она плотно закрыла за ним оленьи шкуры, затем обернулась и указала на спящего ребенка.

– Вот то, что ты должен был увидеть.

– Ребенок?..

– Сын Керрика. Почему он не вернулся с остальными к своему сыну, своей палатке, не вернулся ко мне? Херилак не хочет говорить об этом и вообще избегает меня. Теперь ты будешь об этом говорить.

Сорли осмотрелся по сторонам, но не нашел никакого повода улизнуть. Он вздохнул.

– Дай мне попить воды, женщина, и я расскажу тебе все. Между Керриком и Херилаком происходило что-то неладное.

– Вот, попей. Я знаю об этом, но ты должен мне сказать, почему это произошло.

Сорли вытер губы изнаночной стороной рукава.

– Причины этого мне неизвестны. Я расскажу тебе, что произошло. Мы сожгли место, где жили мургу, а мургу, которые не погибли в огне, тоже умерли, я не знаю почему. Они мургу, и потому непостижимы. Некоторые из них бежали на какой-то штуке, которая плавает. Керрик разговаривал с мургу и не позволил Херилаку убить их. Он позволил им уйти. Потом мы нашли еще несколько живых мургу, которых Керрик тоже не позволил убить. Херилак был вне себя от гнева из-за этого и не захотел больше там оставаться. И пожелал сразу уйти. Дорога назад была долгой, мы знали это, потому было принято решение уходить.

– Но Керрик остался там? Почему? Что он сказал?

– Он говорил с Херилаком, я не слушал их, очень трудно сейчас вспомнить. – Сорли неуклюже передвинулся на мехах и выпил еще воды.

В глазах Армун отражались отблески огня, она едва сдерживала себя.

– Ты должен рассказать мне больше, храбрый Сорли, смелый Сорли. Ты очень сильный, ты расскажешь мне, что произошло в тот день.

– Мой язык говорит правду, Армун. Керрик говорил о делах, которые надо было непременно сделать в том месте, но я мало понимаю в этом. По-видимому, саску это поняли, они остались, когда мы ушли. Мы вернулись вместе с Херилаком. Мы выполнили все, за чем ходили туда. Путь назад был очень долгим…

С минуту Армун сидела с опущенной головой, потом встала и открыла вход.

– Благодарю тебя, Сорли, за то, что ты все это рассказал.

Он колебался, но она молчала. Ему нечего было больше добавить. Он заторопился и вышел в надвигающуюся темноту ночи, радостный, что теперь был свободен.

Армун снова плотно закрыла вход в палатку, добавила дров в огонь и села рядом.

Ее лицо было мрачным от гнева. С какой легкостью все эти храбрые охотники отвернулись от Керрика. Они шли за ним в сражение, а потом бросили его. Если саску остались с ним, то, по-видимому, он просил и охотников тану остаться с ним.

В этом городе мургу должно было быть что-то очень важное, настолько важное, что это даже вбило клин между двумя вождями. Это должно выясниться немного позже.

Зима кончится, а весной Керрик вернется. Вот что произойдет весной.

Армун постоянно старалась себя чем-нибудь занять, чтобы быстрее проходила зима и не так сильно чувствовалось отсутствие Керрика. Арнхвиту шел второй год, и он был очень несчастлив оттого, что был вынужден сидеть в палатке. Армун заготовила и выделала куски самой нежной оленьей шкуры, раскроила их, а затем сшила их нитями из кишок, и получилась одежда для Арнхвита. Когда детей его возраста матери носили на спине, Арнхвит играл и кувыркался в снегу.

Как правило, других детей кормили грудью до четырех-пяти лет. Арнхвита отняли от груди на втором году, Армун не обращала внимания на недобрые взгляды и крикливые замечания женщин; ее всегда считали чужой, она всегда была отверженной. Она знала, что они завидовали ее свободе и кормили грудью своих детей, чтобы предохраниться от беременности. Поэтому в то время, когда их дети висели у них за спиной и сосали пальцы, Арнхвит рос сильным и стройным. И он жевал жесткое мясо своими крепкими зубками.

Однажды в холодный солнечный день, когда в воздухе еще не пахло весной, она с маленьким Арнхвитом, который старался не отставать от нее, пошла прочь от палаток. Теперь она всегда брала с собой копье, если уходила далеко от саммадов, и она с радостью подумала, что копье было при ней на этот раз. Впереди среди деревьев что-то издавало плачущие звуки. Она подняла копье перед собой и ждала, готовая к нападению. Арнхвит, широко раскрыв глаза и не произнося ни звука, прижался к ее ноге, когда она попыталась выяснить, что это было. Она увидела следы, которые шли со стороны тропы, человеческие следы. Она опустила копье и пошла по этим следам, раздвигая покрытые снегом ветви деревьев, за которыми скрывался мальчик. Он повернулся к ней и перестал всхлипывать. Он тер руками лицо, залитое слезами и перепачканное кровью.

– Я знаю тебя, – сказала Армун, пытаясь рукавом вытереть слезы на его щеках. – Ты из саммада Херилака. Тебя зовут Харл?

Мальчик кивнул, и глаза его наполнились слезами.

– Не хочешь ли ты как-нибудь вечером прийти ко мне, посидеть у костра и рассказать про сову, которую ты убил?

Когда она произнесла это, он снова начал ныть, закрывая голову руками. Армун подняла его на ноги и стряхнула с него снег.

– Пойдем-ка в мою палатку. Тебе надо выпить чего-нибудь горяченького.