Зима в Мадриде

– И он исчез, – громко произнес Гарри. – Остались одни ошметки. Куски.

– Прости, что? – озадаченно спросила Мюриэль.

Гарри зажмурился, пытаясь прогнать из головы картинку.

– Ничего, Мюриэль. Все хорошо, прости.

Он почувствовал, как женщина нащупала и сжала его руку. Ладонь Мюриэль была жесткой, сухой, загрубевшей от работы. Гарри сморгнул слезы.

– Сегодня мы ведь справились? – спросил он.

– Да, благодаря тебе.

Послышался переливчатый сигнал отбоя воздушной тревоги. Все бомбоубежище разом выдохнуло и расслабилось. Дверь открылась настежь, и в проеме на фоне звездного неба, подсвеченного заревом пожаров, нарисовалась фигура старшего по укрытию.

– Народ, они улетели, – сказал он. – Можно расходиться по домам.

Глава 3

Самолет покинул Кройдон на заре. Гарри привезли сюда прямо из тренировочного центра Секретной разведывательной службы. Он еще ни разу в жизни не летал. Это был обычный гражданский рейс, которым перемещались к месту назначения английские и испанские бизнесмены. Они бойко переговаривались между собой, в основном о том, какие трудности создала война для торговли, пока самолет парил над Атлантикой, прежде чем повернуть на юг, огибая оккупированную немцами Францию. Гарри на миг испугался, когда самолет оторвался от земли, и вдруг понял, что железнодорожные пути внизу стали меньше, чем в игрушечном наборе Ронни. Однако это прошло, стоило им попасть в толщу облаков, залепивших иллюминатор серым туманом. Облака и монотонное гудение моторов – ничего не менялось. Гарри откинулся на спинку кресла и стал думать о пройденном тренинге – трех неделях занятий. А сегодня его посадили в машину и отвезли в аэропорт.

Наутро после бомбардировки Гарри доставили из Лондона в поместье в Суррее, где он и провел все это время. Как оно называлось и где оно находилось, он так никогда и не узнал. Викторианская краснокирпичная громада, особое расположение комнат, голые полы без ковров и какой-то трудноопределимый запах наводили Гарри на мысль, что здесь когда-то помещалась школа.

Занятия с ним проводили в основном довольно молодые люди. В них замечались некое нетерпение и азарт, быстрота реакции и энергия, благодаря которым они завладевали вниманием, приковывали к себе взгляды, перехватывали инициативу в беседе. Иногда они до странности напоминали Гарри неутомимых торгашей. Его обучали основам шпионажа: способам передачи информации, определения слежки, получения сообщения, если ты в бегах. Нет, с ним, конечно, ничего подобного не случится, заверяли наставники, – он под дипломатической защитой, это полезный побочный продукт его прикрытия.

От общего перешли к частному: как вести себя с Сэнди Форсайтом. Ему предложили сыграть в ролевую игру, Сэнди изображал бывший полицейский из Кении. Подозрительный Сэнди сомневался в истории Гарри; пьяный и враждебный Сэнди спрашивал, за каким чертом явился сюда он, Бретт, и заявлял, что всегда его ненавидел; еще один Сэнди сам был шпионом, работал на фашистов.

– Вы не знаете, как он на вас отреагирует, и должны быть готовы к любому развитию событий, – сказал полисмен. – Вам нужно подстраиваться под его настроение, понимать его мысли и чувства.

Свою историю ему следует излагать без малейшего противоречия, говорили они, так, что комар носа не подточит. Это не составляло труда. Гарри мог быть абсолютно честен, рассказывая о своей жизни до того момента, как Уилл принял телефонный звонок из МИДа. В качестве прикрытия выдумали объяснение – мол, ему позвонили в поисках переводчика взамен работавшего в Мадриде сотрудника, которому внезапно пришлось уехать. Скоро он выучил все это назубок, но ему говорили, что все равно есть проблема. Не с лицом, а с голосом: в нем слышалась неуверенность, почти неохота, когда он рассказывал, почему приехал. Такой ловкач, каким казался Форсайт, мог сразу разгадать обман. Гарри работал над этим и через некоторое время удовлетворил своих наставников.

– Разумеется, – заметил полисмен, – любую странность в тоне можно объяснить легкой тугоухостью, которая сказывается на голосе. Сыграйте на этом и расскажите о приступах паники после Дюнкерка.

– Но это в прошлом, – удивился Гарри, – у меня давно не случалось приступов паники.

– Но вы же помните, как это было? Сумели побороть их, но иногда ощущаете приближение этого неконтролируемого ужаса. – Полисмен заглянул в лежавшую у него на коленях папку; у Гарри теперь имелось собственное досье в кожаной папке с красным крестом и надписью «секретно». – Что ж, разыграйте это… секундное замешательство, как будто делаете паузу, прежде чем спросить его о чем-то. Это пойдет вам на пользу. Даст время подумать, а в его голове закрепится идея, что вы инвалид и опасаться вас нечего.