Зима в раю

И что же Элли получила в награду за свои самоотверженные гуманные старания улучшить бытие птицы? Когда она наконец опустила до блеска вымытую и высушенную феном старую клушу в уютное гнездышко под колченогим стулом у колодца на западной террасе, неблагодарная курица надменно помигала, с презрением прыснула в сторону Элли пометом и пустилась наутек, да так, что только лапы засверкали. Ворота птица преодолела с разбега под какофонический аккомпанемент хлопающих крыльев. В последний раз ее видели бегущей в сгущающихся сумерках обратно в сравнительно безопасное место – на ферму старого Пепа.

Глава 8 Торговля цитрусовыми, испытание трактором и рецепт с грызунами

– Ты только взгляни, какой отсюда открывается вид на Андрач! – зачарованно протянула Элли. – Всякий раз, когда я это вижу, я снова и снова испытываю потрясение. По-моему, слишком красиво, чтобы быть правдой, – словно кадр из фильма. И маленькие домики, прилепившиеся у подножия гор, – в этом есть что-то библейское, ты не находишь? Наверное, мне никогда не надоест смотреть на этот пейзаж.

На пути домой мы взобрались на последний подъем главной столичной трассы. Наша поездка не была долгой – мы только доехали до городка Пагуэра на побережье, чтобы представиться другу старого Жауме, сеньору Херонимо, торговцу фруктами, который без колебаний пообещал приехать и examinar[337] наши апельсины при первой же возможности. Он хорошо знает эту finca, сообщил нам Херонимо с улыбкой, и s'i, s'i, se~nores, нисколько не сомневается, что сможет купить у нас бо

льшую часть урожая. No problemas. Разумеется, нужно сперва оценить качество фруктов и назначить взаимно приемлемую цену, но это всего лишь una formalidad[338], он в этом уверен.

Такое положение дел не могло не радовать. А точнее, мы чувствовали себя на вершине мира. Наконец-то все стало складываться как нельзя лучше.

Даже Сэнди оправился от своего первоначального шока от встречи с крошечным трактором, которому предстояло стать нашим единственным орудием для работы на земле. Когда мы уезжали, он цеплял плуг к маленькому мотоблоку с намерением приступить к вспахиванию заросшей сорняками почвы.

– Ничего не потеряем, если посмотрим, как работает эта машинка Микки-Мауса, – ворчал наш старший сын, исподтишка полируя рукавом почти невидимое масляное пятнышко на капоте двигателя. – Кто-то же должен этим заняться, даже если этот драндулет – не трактор, а позорище. – По-видимому, Сэнди решил поближе познакомиться с основами испанского земледелия – на свой манер.

Чарли тем временем вызвался собирать апельсины («за скромную плату») вместе с Тони – своим новым другом из деревни. Однако, как только они очутились в саду, корзины и секаторы мигом были брошены на землю, а два сомнительных labradores[339] исчезли в лиственных глубинах старого мандаринового дерева. И вскоре откуда стали раздаваться типичные для подростков ломкие смешки, встречающие каждое ругательство и неприличное слово, которыми мальчишки обменивались и с готовностью заучивали каждый на новом для себя языке.

По-видимому, Чарли решил поближе познакомиться с основами испанского языка – на свой манер.

Мы с Элли испытывали радость и немалое облегчение при виде того, что наши сыновья начинают приспосабливаться к новой жизни, и это еще больше укрепило долгожданное ощущение благополучия, которое охватило нас на пути домой после плодотворного визита в Пагуэру.

– Не хочешь выпить кофе? – спросил я.

– Не задавай глупых вопросов, – улыбнулась Элли, одной рукой поправляя стильные солнечные очки, а другой поглаживая меня по колену.

В конце проспекта Хуана Карлоса Первого, длинной главной артерии, протянувшейся почти через весь Андрач, находилась helader'ia, то есть кафе-мороженое, под названием «Кан-Тонета». Внешне заведение было ничем не примечательно, и непосвященный человек мог легко пройти мимо helader'ia, не удостоив его внимания. Для Элли же это кафе стало любимым в Андраче – но не потому, что подававшиеся здесь напитки были особенно хороши, а потому, что, как она выразилась, здесь было «приятно». И действительно, эта helader'ia не относилась к тем прокуренным и заваленным старыми газетами точкам, где было не протолкнуться среди шумных, играющих в домино мужчин. Тут было спокойно, чисто, просторно – и обычно довольно свободно. То утро не стало исключением – поначалу. Мы сели в полупустом зале и стали любоваться обстановкой в ожидании, пока нас кто-нибудь когда-нибудь обслужит.