Зима в сердце (СИ)

— Сказал, что уже сдал работу. Спрашивал, можно ли домой, — выдаю ей первое, что приходит на ум.

— Зимин мало того, что плевать хотел на высокую комиссию из городского отдела образования, — закипает, как чайник, Татьяна Ивановна, — положил бланк, кое-как заполненный и все, справился! Так ещё расхаживает тут. А в учительской документы, между прочим. И личные вещи преподавателей!

Я стою как истукан, совершенно не представляя, что на это все можно ответить. Добавляю зачем-то, что Зимин уточнял, когда будут результаты.

— Какие результаты? У него бланк пустой, галочки за минуту «от фонаря» наставил, — продолжает возмущаться она, — дворник он будущий, вот кто! И алкаш, попомните мое слово. А вы-то, кстати, почему не на ЕГЭ, Антонина Сергеевна?

Теперь она смотрит уже на меня с подозрением.

— Извините, я как раз собиралась идти, — выпаливаю, собирая запасные ручки и бумагу, — вот, вдруг кому-то понадобится. Уже бегу!

Что я, собственно, и делаю, пока она провожает меня недоверчивым взглядом. В одном из поворотов коридора резко торможу оттого, что кто-то хватает меня за запястье и сильно дергает на себя. Затягивает в пустой класс. Мне даже не приходится гадать, кто это! Бешусь.

— Ты, я вижу, никак не угомонишься?! — хмуро смотрю на Зимина исподлобья, — хочешь, чтобы меня уволили отсюда со скандалом?

— Тише, — он закрывает за нами дверь, — не ори так.

— А ну-ка выпусти, Зимин, я тороплюсь, — говорю ему серьезно.

— Но мы не договорили…

Игнорируя его, я возмущенно разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов и иду к окну. Там меня парализует.

Я вижу на заднем дворе школы ту маленькую кошмарную девочку, Аню Маркину, играющей среди детей. Большеголовая, несуразная, в каком-то заношенном тряпье, она просто стоит посреди двора и беззубо улыбается.

Данил неслышно подходит и встает где-то рядом. Девочка явно замечает его, и приветственно взмахивает ему рукой. Глядит прямо в наше окно. Я стою, оцепеневшая, наблюдая, как он машет ей в ответ. Потом оборачивается ко мне.

— Тош, ты в порядке? — искренне удивляется моему побледневшему виду.

— Кто это? — я указываю на девочку одними глазами, боясь шелохнуться.

— Это? Котёнок, — он как-то тепло усмехается, — а ты че, котенка, что ли, испугалась?

— Какой ещё котенок?

— Катя Иваковская.

— Как… Катя?! А не Аня Маркина?

— Это она тебе сказала, что Аня Маркина?! Жестко, — Зимин смеётся, — боялась, наверное, чтобы ты ее не нашла потом. И чтоб не наказали. Это она позвала тебя ко мне, ну, в тот день… Я не просил — честно!

— Да зачем? — обалдеваю.

— Хотела помочь! Видела, как меня кроет, — снова смотрит пристально, — и все знали, из-за кого. Прикинь…

Я намеренно пропускаю мимо ушей его последнюю фразу.

— А почему она в школе не учится со всеми?! Что-то я ее не помню среди учащихся.

— Потому что их отдельно учат.

— Кого это их?

— Таких, как она. Больных детей, — он разъясняет на удивление терпеливо, — у них одна училка по всем предметам, и одна группа всех возрастов. Ты бы ее по-любому сама никак не нашла.

На какое-то время мы оба замолкаем. Вот так все мои мистические страхи Зимин разом сваливает, как тяжелый камень с души! Остаются лишь жалость и сочувствие к этому больному, добросердечному Котёнку, которая так нелепо и своеобразно, но, видимо, от души попыталась помочь Данилу.

— Ты знаешь, она вообще-то нормальная девчонка! — вдруг говорит Зимин, и от этих его слов во мне просыпается даже что-то вроде нежности к нему. Это настолько трогательно, что я, в свою очередь, признаюсь:

— Слушай, а я-то! Если бы ты только знал, каких я себе «мультиков» на эту тему накрутила! Еще бы чуть-чуть, и мне бы начали сниться кошмары…

Он ласково хмыкает, придвигаясь ко мне поближе. И, видимо, собирается пошутить или сказать что-то ободряющее, как дверь в класс открывается. Немая сцена! В проеме двери завуч с открытым ртом, и мы с Зиминым рядышком, у окна.

Глава 13 Жесть

— Ээ… Татьяна Ивановна, мы… Вернее, Зимин попросил меня о консультации! — вру я, конечно, слабенько.

Она хмурится. Перебивает меня:

— Антонина Сергеевна! Я проработала в этом заведении больше пятнадцати лет. Скажите, уж будьте любезны. Похожа я на дуру?!

Тушуюсь. Искоса смотрю на Даню, а его душит смех. Это ужасно. Сколько еще он будет так подставлять меня?

— Зимин, вы уже получили ответы на свои вопросы? — спрашиваю его холодно.

— Ну, вообще-то, нет, — ухмыляется он.

И это все при завуче! Он безбашенный. Совсем. Ненормальный. Стоим, уставившись друг на друга, а Татьяна Ивановна, очевидно, устав ждать, пока я отойду от шока, просто закрывает дверь.

И я снова в бешенстве. Влепить бы ему как следует, но, взглянув в бесстыжие серые глаза, решаю больше даже не разговаривать с ним. Молча разворачиваюсь к двери, но он ловко, жестко хватает меня за локоть.

— Не смей ко мне прикасаться! — шиплю. В Зимине бесит все, особенно невесть откуда взявшаяся привычка трогать меня. С силой хватаюсь за его пальцы, отлепляя от себя, и он почему-то вдруг меняется, превращаясь из нахального во взволнованного.