Зима в сердце (СИ)

— Сказал коротко, по-мужски! Я ее люблю, — дядя Ваня смеется, — давно я такой романтики не встречал. Не жалко тебе его, Тонь?

Это, и вправду, так трогательно, что мои губы, помимо воли, расплываются в улыбке:

— Жалко. А как же то, что я младенец против него, а, дядь Вань?! Или неужели думаете, что, в самом деле, любит?

— Откуда мне знать! А поджигатель кто, тебе уже совсем не интересно? — меняет он риторику разговора.

— Вообще-то очень интересно! Не Кобылянская?

— Тяпилин. Он-то и уговорил свою ненормальную учительницу-совратительницу помочь с этим. Принес ей телефон, зажигалку, взрывпакеты…

— Ну а мотив?!

— Мотив обыкновенный, Тонечка. Зависть! И низость. Тяпилин этот в своей маленькой никчёмной жизни ничего не умеет, не знает, зато с Зиминым в Москву собрался. За компанию, так сказать. А Зимин возьми да откажи ему! Ну, Тяпилина, видишь, жаба задушила. И попались они с Кобылянской аккурат на камеру! В одной из припаркованных под школой машин, у сотрудника Гороно в салоне был в тот день работающий видеорегистратор. На записи хорошо видно, как Тяпилин через окно передаёт Кобылянской телефон и взрывпакеты в учительскую.

— Офигеть, — не могу сдержать эмоций, — а где они сейчас оба?!

— Она в психдиспансере, где и положено. Завтра будет принудительно проходить медкомиссию на предмет дееспособности! На ней же теперь не только поджог, а еще и развратные действия в отношении несовершеннолетнего.

— А Тяпилин?

— Тяпилин уже в СИЗО. Я похлопотал там, чтобы они с Зиминым нигде не пересеклись. А то так и до драки недалеко, или ещё до каких проблем! Расскажи все Данилу сама — майору Сидорову сейчас как-то не до пацана совсем.

— Хорошо. Спасибо, дядь Вань! — горячо благодарю его, — без вас, я даже и не знаю, что было бы… Как он здесь вообще?

— Нормально. Понятно, что не курорт! Хотя ему не привыкать. Телефон забрали — был недоволен, но отдал спокойно. Вот откуда у этих детдомовцев телефоны мобильные, скажи?

— Ну, так сейчас время такое, без телефонов никуда, — пожимаю я плечами в ответ, — Данил не воровал точно, у него вроде есть какой-то стабильный доход в сфере музыки.

— Вроде, но не воровал точно! — ворчит дядя Ваня, — ты там давай особо не проникайся чувствами от жалости к нему, хорошо?

— Вот что-то, а жалости я не чувствую, — отвечаю честно, — наоборот! Сочувствие да, а еще, может быть, чисто человеческую симпатию и уважение…

— Да что ж такое, Тоня, — грубовато перебивает он, — забыла, о чем мы с тобой говорили накануне?! Такой даже если влюбился, так же быстро разлюбит. Заруби себе это на носу.

Но я не обижаюсь на него за этот «холодный душ». Возможно, как раз именно он мне и нужен.

Дядя Ваня снова улыбается, вставая со своего скрипучего кресла:

— Ну что, пойдём к твоему любезному? Я провожу.

Не стесняйтесь дарить звезды и комментировать, автору будет очень приятно;)…

Глава 20 Cвидание

Он проводит меня в «святая святых» СИЗО, позволяя подсмотреть в зарешеченное окошко тяжелой металлической двери, как Даню поднимают и переводят в приёмник из общей камеры. Приемником здесь называют место для свиданий.

Я вижу, что он как раз что-то кропал ручкой на листке бумаги, вольготно развалившись прямо в обуви на единственном в этой многолюдной камере подоконнике.

— Зимин! Ану спрыгивай, здесь нельзя сидеть, — доносится окрик явившегося за ним дежурного, все того же Макарова, который оформлял его на входе сюда.

Тот легко спрыгивает с высокого подоконника. Обстановка здесь мрачная и убогая, но сокамерники, по-видимому, сосуществуют друг с другом вполне мирно. Среди них он самый юный, прямо таки излучающий жизнелюбие и оптимизм. Для «старожилов» Зимин, наверное, как глоток свежего воздуха. Болтает им что-то про новый трек на вопрос Макарова «Ты че тут, романы пишешь, что ли?»

Невольно задумываюсь. Как в этом месте вообще можно что-то творить? Разве когда тебе семнадцать. В семнадцать лет, как ни крути, все окружающее неизбежно романтизируется. Или это он так рад, что мы скоро поженимся, что вдохновение бьет ключом?!

— Мм? — переспрашиваю, как только до меня доходит, что все это время дядя Ваня тихонько бубнит мне о чем-то:

— … Нам тут уже, знаешь, не до Зимина сегодня. Хотя, по-хорошему, отпустить бы его надо! Но переночует ещё ночку, завтра все, какие полагается, бумажки оформим и обратно в детдом. Ты там тоже с заявлением об увольнении не затягивай.

— Ладно, дядь Вань, вы отдыхайте уже! — согласно киваю, — и не переживайте.

— Да я эту малую борзоту знаю. Он, как выйдет из СИЗО, сразу к тебе со своей любовью! Ты скажи директору, как есть, что мол, влюбился мальчик, из этических соображений имени раскрывать не буду, хочу уволиться. Прошу без отработок, а сразу, по соглашению сторон. Она тетка мировая, я ее лично знаю. И если что, говори мне! Я с ней пообщаюсь. А теперь иди. Тяпилин в отдельной камере пока, можешь не волноваться.