Зимняя бегония. Том 1

Для общества дружба Шана и Чэна хоть и стала неожиданностью, однако была вполне объяснимой. Несмотря на то что между ними стояла преграда в лице Чэн Мэйсинь, они не принимали её всерьёз и, будучи обладателями лёгкого, беззаботного нрава, мигом поладили друг с другом.

Чэн Мэйсинь ничего не знала о том, что у неё за спиной её родной брат спелся с Шан Сижуем. Она в поте лица исполняла роль достопочтенной супруги командующего Цао, у которого в придачу ко всему осталось трое детей от первой жены, требующих внимания. Прежде любившая пускать пыль в глаза, наслаждавшаяся красивой жизнью, общавшаяся со всеми, Чэн Мэйсинь теперь решила «стереть все белила и явить себя миру без краски». Она редко появлялась на вечерах, где играли в мацзян, а если и приходила, то без прежнего блеска и великолепия. В глазах всего общества она бросила проституцию и вышла замуж, намереваясь стать благопристойной супругой. Лишь Чэн Фэнтай, её младший брат, с которым она росла вместе, прекрасно понимал, отчего она так себя ведёт: положение её в семье Цао оставалось весьма шатким, и, раз уж она хотела прибрать к рукам семейные дела, нужно было следить за слугами, подкупать личную охрану, да к тому же трое детей никак не желали её слушаться, и ей ничего не оставалось, кроме как вести себя сдержаннее, однако, чтобы пройти это испытание, выпавшее на её долю, требовалось немало времени.

На сей раз вечер игры в мацзян проходил в доме вице-министра Цяня, и Чэн Мэйсинь в серебристо-сером ципао[52], с бриллиантовыми серьгами, вальяжно покачивая бёдрами, появилась в доме с опозданием. Сперва она подошла к госпоже Цянь, которая встречала гостей, а затем отправилась в зал, где увидела за столом для игры в мацзян Чэн Фэнтая и Фань Ляня. Завидев её, Фань Лянь заволновался пуще Чэн Фэнтая и приподнялся в полупоклоне, окликнув старшую сестрицу и собираясь уступить ей место. Чэн Мэйсинь давно не видала младшего брата, и потому ей непременно хотелось сыграть с ним хоть разок. Чэн Фэнтаю как раз достались хорошие кости, и он громко крикнул Фань Ляню:

– Ты, сидеть! Не двигаться!

Другой их сосед по столу привёл кости в порядок и с улыбкой сказал:

– Ладно вам, вы же родственники, вам следует играть за одним столом, лучше уж я уступлю место.

Чэн Мэйсинь не стала возражать, улыбнулась ему и, сев за стол, тут же смешала кости, ворвавшись в игру и спутав все прежние ходы. Чэн Фэнтай с досадой отвернулся и закрыл глаза.

– Что я хочу сказать: вы с братцем Лянем должны разойтись. Целыми днями Лянь ошивается подле нашего второго господина, мало-мальских важных дел у него как будто и нет. Как насчёт того, чтобы разлучить вашу сладкую парочку?

Фань Лянь со смехом сказал:

– Старшая сестрица слишком несправедлива ко мне. Вы же только что видели: ясно же, это он ко мне приклеился.

Чэн Фэнтай возразил:

– Вот же неблагодарный, не ценит доброго к себе отношения! Это ведь знак моего к тебе расположения.

Фань Лянь протянул:

– Тогда мне следует пасть пред тобою ниц и бить поклоны, чтобы отблагодарить тебя за твою милость!

– Ну что ты! Можешь встать с колен!

Фань Лянь уставился на него.

– Вы точь-в-точь как братья, причём родные! – Чэн Мэйсинь вздохнула и продолжила: – В прошлый раз мы как раз обсуждали с невесткой, если не можешь отыскать второго господина Чэна, достаточно найти второго господина Фаня, они непременно будут вместе! Так мне это надоело, не знаю, что и делать!

Фань Лянь с улыбкой проговорил:

– Две старшие сестрицы ошибаются. Я рядом с зятем только тогда, когда он проводит время в развлечениях. Однако зять веселится постоянно, поэтому мы всегда и вместе.

Фань Лянь высмеивал Чэн Фэнтая, и он решил отплатить ему той же монетой. Расплывшись в улыбке, он с заигрывающими нотками в голосе сказал:

– Не стану скрывать от старшей сестрицы: будь Фань Лянь женщиной, с его-то очарованием, одарённостью, кругозором и семейным состоянием… – Чэн Фэнтай приподнял лицо шурина за подбородок, – я непременно взял бы его в наложницы.

Фань Лянь расхохотался во весь голос и, будто намекая на что-то, сказал:

– Будь я женщиной, зять только содержал бы меня, а в семью не взял бы.

Чэн Фэнтай решительно проговорил:

– Сам виноват, решено: я с тобой лишь развлекался бы, даже и содержать бы не стал.

За соседним столом не сдержали смеха:

– Ну вы и парочка шутников!

Чэн Мэйсинь, умирая со смеху, толкнула Чэн Фэнтая в плечо:

– Что за пошлости! Вот скажи мне, мы ведь с тобой брат и сестра, так где же наше сходство?

Так они и перешучивались, как вдруг в дверях появился ещё один гость. Он страшно опоздал, но, стоило ему войти, как несколько господ отложили кости и, окружив его, со всем усердием принялись снимать с него плащ, отряхивать с него снежинки, и всё это с шумными хиханьками да хаханьками. Человек со смехом проговорил:

– Постойте вы! Я сам разденусь! Не толпитесь вокруг меня!

Едва заслышав этот мягкий обволакивающий голос, Чэн Фэнтай сразу же понял, кто пришёл, и, обернувшись, засмеялся:

– Шан-лаобань! Сыграете со мной восемь партеек?