Зимняя Чаща

Я слышал о ней, о «девчонке, что живет за озером». Парни в лагере говорят, что ей нельзя доверять. Рассказывают, что в полнолуние можно увидеть на крыше ее силуэт – девчонка что-то колдует, подняв лицо к усыпанному блестящими льдинками звезд небу. А еще парни в лагере говорят, что ее семья живет в здешних лесах, что ее фамилия Уокер. А все Уокеры – ведьмы.

Ее дом спрятан среди деревьев – маленький пряничный домик, в котором пахнет землей и деревом. Домик, который мог приманить к себе Гензеля и Гретель. Они вошли бы сюда за сладостями и нашли бы смерть в его стенах. Так же, как могу найти здесь смерть и я.

Девушка передвигается по комнате с легкостью птички, почти бесшумно порхает по старым половицам, поднимая с них облачка пыли. Итак, я стою на пороге дома ведьмы.

– Что со мной произошло? – спрашиваю я, пытаясь согнуть пальцы, но они настолько окоченели, что не слушаются. Мороз растекается по телу, словно холодная вода льется из незакрытого крана и застывает кристалликами льда на суставах. Мысли лихорадочно мечутся в голове, но вместо воспоминаний только снег, и его белизна слепит, не позволяя рассмотреть хоть что-нибудь.

– Я нашла тебя в снегу, – отвечает девушка, склонившись у дровяной печки. Ловко и бесшумно она подкладывает в печь новые поленья. Не жмурится, глядя на огонь, и не пытается укрыться от летящих из топки искр.

Едва волоча ноги, я делаю несколько шагов, чтобы приблизиться к огню, бросаю взгляд на окно, заваленное снегом, и заставляю свою память включаться и вспоминать, вспоминать…

Я очнулся в лесу и увидел девушку, которую поначалу принял за видение. Она прикоснулась к моей коже своими мягкими пальцами.

Но мне кажется, что это было много дней назад, время для меня словно застыло и только теперь начинает понемногу оттаивать, как и мои промерзшие насквозь кости.

– Какой сегодня день? – спрашиваю я.

Сухие поленья уже разгорелись, от них на меня наплывают волны тепла, и девушка жестом предлагает мне сесть на маленький стул возле печки. Я сажусь, вытаскиваю руки из карманов куртки и протягиваю их к огню.

– Среда, – отвечает она и вскользь бросает на меня взгляд, словно боится, что может рассмотреть в моих глазах. А может, боится, что в ее глазах могу прочитать я.

Я сжимаю кулаки. Руки невыносимо ломит – это постепенно, болезненно восстанавливается мое кровообращение.

«Среда», – тупо размышляю я. Но мне это ни о чем не говорит. Надо бы лучше спросить, какое сегодня число и какого месяца. Даже какой год, может быть. Мои мысли пытаются восстановить происходившее. Но нет, я не могу вспомнить, как очутился здесь, помню только тот лес и как лежу на спине, а снег все падает – медленно, беззвучно, безостановочно – погребая меня заживо.

Девушка ходит по комнате, что-то мурлыча себе под нос, не заботясь, что я могу ее услышать. Но я слышу. Это протяжная, нежная мелодия, очень печальная. Колыбельная, может быть. Но в какой-то момент девушка переводит взгляд на меня и тут же замолкает.

Я опускаю глаза в пол, но продолжаю слышать ее шаги по комнате.

– Выпей, – говорит она, протягивая мне красную, в белых горошинах, кружку, до краев наполненную горячим чаем. – Это тебя согреет.

Она кивает мне, я дрожащими руками беру кружку, и мне в нос ударяет поднимающийся из нее пряный травяной пар.

«Выпей это. Съешь это». Я чувствую себя Алисой, провалившейся в кроличью нору. А откуда возвратился я сам? Из Страны чудес, из Нетландии? Или из другого, более… темного, скажем так, места, где вместо лимонных тортов и смешных песенок обитают жуткие монстры?

– Тебе все еще грозит обморожение, – добавляет девушка, поджимая губы. – Хотя ты выглядишь намного лучше, чем я ожидала.

Если честно, я совершенно не чувствую, что могу выглядеть хорошо. Я чувствую, словно никогда-никогда-никогда не смогу уже отогреться, словно из моих костей прорастают корни, которые вскоре прорвутся сквозь кожу, выпустят свои колючие побеги из моих глаз и разорвут меня на части.

Мне кажется, что от меня осталась лишь пустая оболочка, скорлупа.

Я обеими руками держу кружку с чаем. Ужасно хотелось бы чего-нибудь покрепче. Чашку черного кофе например. С сахаром. Но я безропотно отпиваю глоток и слегка морщусь от горечи. Девушка следит, как я пью чай. У нее на щеках россыпь веснушек, тех, что появляются после проведенных под солнцем дней, чтобы зимой напоминать об ушедшем лете, а к весне исчезнуть. Она забирает у меня пустую кружку, взгляд у нее остается внимательным, сочувствующим даже. Она касается моей руки своими пальцами. Бледными белыми пальцами.

Есть в ее взгляде что-то странное, диковатое. Знаете, что напомнил мне этот взгляд?

Представь, едешь ты ночью по пустой загородной дороге, и вдруг с обочины выбегает дикое животное. Выбегает, и ты в свете фар видишь такой же взгляд – удивленный, дикий взгляд существа, которое настолько свободнее тебя, что представить сложно.