Зимняя история (ЛП)

Ведь если бы Дин позвонил Касу, он вынужден был бы рассказать обо всей этой истории с Гадриилом. Пришлось бы объяснять Касу, насколько сильно он лажанулся. И как он в результате выставил Каса за дверь. И как Кевин в итоге заплатил за ошибку Дина.

***

Прощание с Кастиэлем в бункере, тогда, в конце лета, было донельзя неловким. Кас совсем притих, пока Дин провожал его до двери. И не сказал ни слова, когда Дин протянул ему жалкую походную сумку — лучшее, что Дин смог подобрать Касу в дорогу. Это была паршивая старая кожаная сумка через плечо, валявшаяся в бункере. В ней было паршиво все. Паршивая потрескавшаяся кожа в пятнах. Паршивая сломанная застежка. Паршивый оторванный ремень, который Дин попытался привязать обратно при помощи шнурка. Но это была единственная сумка, которую Дин тогда смог найти.

Все, что Дин сложил в сумку, тоже казалось паршивым: восемьдесят два бакса наличными (все, что у Дина было с собой в тот момент), горстка мелочи, которую он в спешке выгреб из машины, и один из паршивых запасных мобильников с зарядкой. И, наверное, паршивее всего, — два куска вяленой говядины и завалящая пачка крекеров. Больше на кухне ничего не нашлось.

Дин поморщился, когда Кас открыл сумку и заглянул внутрь.

Но Кас лишь поднял глаза на Дина и наградил его этим своим долгим ищущим взглядом.

«Извини, это все, что есть», — произнес тогда Дин резковато.

«Все нормально, Дин. Я понимаю», — ответил Кас. Но выражение его лица говорило совершенно ясно: это не нормально и он не понимал.

Кас бросил последний молчаливый взгляд на Дина, после чего развернулся и пошел прочь по длинному проезду, ведущему к дороге, в серое холодное утро. Не сказав даже «до свидания».

«Я позвоню», — пообещал тогда Дин, глядя ему вслед. Кас уже отошел ярдов на десять и только продолжал идти.

Дин так и не был уверен, услышал ли он вообще.

***

Всю дорогу до Спокана Дин переживал этот момент, а также день, когда он встретил Каса в магазине на заправке, и потом в баре Вайоминга. И мысленно упрекал себя за все это.

И Сэм сыграл свою роль. Он тоже провел время в пути, упрекая Дина. В первый час он даже ничего не говорил, да ему и не нужно было: он мог успешно упрекать Дина просто выразительным молчанием, посылая в сторону Дина лучи осуждения.

Они оба знали, что произошло. Дин облажался по-крупному, как ни посмотри.

«Но я же пытался спасти жизнь своему брату, — думал Дин. — Разве это так плохо?»

Он вел машину в тишине, положив обе руки на руль и глядя на унылый декабрьский ландшафт за окнами. Мимо проносились голые черные ветви, контрастно очерченные на фоне темно-серых облаков. Порой деревья расступались, являя взору обширные пустые поля замерзшей грязи и мертвого пшеничного стерня, покрытого инеем первых заморозков.

«Первый день астрономической зимы, — вспомнил Дин. — До Рождества четыре дня».*

Сэм к этому моменту ненавидел Дина всем сердцем и не выказывал никаких намеков на прощение. Кевин был мертв. Кас — «очень болен» и в реанимации. Настроение было не очень-то рождественское.

***

После часового молчания Сэм, наконец, выдал:

— Не могу поверить, что ты даже не поинтересовался, как он.

— Знаю, — ответил Дин.

— И я имею в виду не только последние две недели. Я имею в виду последние шесть месяцев! Какого хрена? Какого хрена, блядь, Дин?

— Знаю. Я собирался, но просто… Ты был едва жив, и я боялся, что Гадриил узнает, если я поговорю с Касом, и просто свалит и оставит тебя умирать. И у Каса был мой номер — был. Он мог позвонить. И, Сэм, он вообще-то неплохо справлялся! Он нашел работу, начал устраивать свою жизнь — вполне сводил концы с концами. Во всяком случае, до Вайоминга. Он же хорошо выглядел тогда, ты помнишь?

Сэм с неохотой кивнул.

Дин добавил:

— Я думал, что не стоит путаться у него под ногами и хватит уже приносить ему неприятности, если честно.

Сэм тихонько фыркнул и отвернулся к окну. Он принялся теребить рукой рычаг стеклоподъемника, бесконечно вращая пальцем круглый металлический набалдашник. Дину эта рутина была хорошо знакома: раздраженное фырканье, молчаливый взгляд в окно, теребление набалдашника… Все это означало: «Сэм по-прежнему зол».

Дин сделал еще одну попытку:

— Слушай, ну с ним наверняка все будет в порядке. Да, он болен, но он же выносливый, ты же знаешь, какой он. Все будет нормально. У него как минимум девять жизней — благодаря самому Боссу, насколько можно судить, — и он использовал только три-четыре. Наверняка он и в больнице-то не дал наши контакты потому, что хотел быть самостоятельным. Но мы будем за ним ухаживать! Мы заберем его оттуда и отвезем обратно в бункер, где он сможет отдохнуть. И даже Рождество ему устроим! С пирогами в неограниченном количестве. И с подарками — все как положено. Все будет хорошо.

Некоторое время Сэм молчал. Спустя десять минут он сказал:

— Я не могу понять, почему ты хотя бы не позвонил ему, Дин.

Поездка обещала быть долгой.

***

— А, вы экстренный контакт Стива Смита? Это вам мы звонили утром?