Зимняя корона

Алиенора отправилась на поиски Изабеллы и нашла ее простертой перед алтарем в часовне замка. Графиня сорвала с головы вимпл, и ее прекрасные каштановые волосы веером рассыпались по спине и плечам.

– Прошу, Господи, прошу Тебя, пусть это будет неправдой, умоляю, пусть окажется, что он все-таки жив! – повторяла Изабелла. Ее тело содрогалось от рыданий, дыхание прерывалось.

Алиенора опустилась на пол рядом с ней и попыталась обнять.

– Изабелла, – проговорила она, – поднимайся, пойдем отсюда.

– Я не хочу этого слышать, не хочу! – Изабелла забилась в объятиях Алиеноры. – Это неправда, пусть это будет неправдой!

Королева крепче обняла ее.

– Тише, тише, – приговаривала она. – Все будет хорошо.

Она вспомнила день, когда узнала о кончине своего отца на пути в собор Святого Иакова в Компостеле. От безысходного отчаяния в ее душе тогда образовалась рваная дыра, словно прорубленная зазубренным орудием. Но пришлось держать себя в руках, потому что она стала наследницей, новой герцогиней Аквитанской, и потому что ей надо было заботиться о младшей сестре. В этот момент Изабелла напомнила ей Петрониллу, и сердце Алиеноры пронзила острая боль.

– Нет такой двери, за которой ты сможешь укрыться, и тебе некуда убежать, – сказала она. – Изабелла, ты должна принять свершившееся, а иначе эта рана будет гноиться и погубит тебя.

– Он не мог оставить меня, не мог! – всхлипывала Изабелла.

– Знаю, ты не хочешь этому верить, – продолжала Алиенора. – Твоей боли мне не почувствовать, но я помню свою, когда этот мир покидали самые дорогие мне люди. – Взяв ладонь Изабеллы в свои руки, она вложила туда перстень.

Изабелла взглянула на него, потом ахнула и согнулась пополам, сжимая живот. Алиенора покачивала и гладила ее, пока горе взмывало к сводам церкви, пока звенела перед алтарем мука вместо молитвы.

Пришел священник узнать, что происходит, и Алиенора послала его за своим капелланом и служанками. Вместе они отвели Изабеллу в ее покои. Она дрожала и всхлипывала так сильно, что едва могла передвигать ноги, и у нее началось кровотечение. Ее тело отозвалось на страшную весть регулами, которые запаздывали к тому дню на несколько недель. Точно нельзя было сказать, выкидыш это или нет, но кровотечение было обильным, а мысль о том, что она, может быть, потеряла разом и мужа, и ребенка, заставляла Изабеллу рыдать с новой силой.

Женщины помыли Изабеллу и положили чистые тряпицы между ее бедер, Марчиза принесла горячий травяной отвар, поднесла чашу к губам Изабеллы и уговорами пыталась заставить ее сделать хоть несколько глотков. Лечь на кровать Изабелла отказалась, а вместо этого зябко съежилась на скамье перед огнем.

– Я не могу отдыхать, – произнесла она надломленным голосом. – Граф все еще нуждается во мне, если не телом, то духом. Сначала я должна узнать, как он умер, и потом мне нужно будет молиться за упокой его души. Таков мой долг – долг жены. Долг вдовы.

Алиенора не пыталась убедить ее отдохнуть, хотя и беспокоилась за нее. За прошедшие годы Изабелла стала для нее очень близким другом. Помимо человеческого участия, в мыслях Алиеноры находилось место и для практических соображений. Она осознавала, что Изабелла – молодая, богатая, с широкими связями – неожиданно стала завидной и ценной брачной партией. Детей еще не рожала, то есть не исключено, что бесплодна, однако возраст Изабеллы позволял идти на этот риск. Генрих наверняка захочет соединить ее с кем-нибудь, исходя исключительно из своих интересов, но Алиенора могла бы повлиять на выбор, поскольку Изабелла была ее приближенной и подругой. Возможно, это и есть проблеск солнечного света на краю мрачной тучи.

Глава 16

Фалез, Рождество 1159 года

Стоя на крепостной стене большого донжона в Фалезе – городе, откуда правили герцоги Нормандии и где был зачат и рожден Вильгельм Завоеватель, – Алиенора наблюдала за прибытием его правнука.

– Мама, смотри, вон папа! – восторженно воскликнул Гарри, указывая на кавалькаду, которая двигалась к ним через снежный ландшафт.

– Да, – ответила Алиенора, – это он. Просто чудо, что мы с тобой смогли узнать его.

С высокой стены королевские рыцари казались игрушечными фигурками. Генрих восседал на огненно-рыжем иноходце, на плечах короля развевалась синяя мантия, отделанная горностаем. Супруги не встречались с тех пор, как монарх отправился завоевывать Тулузу. Ни разу за эти месяцы ему не пришло в голову навестить жену и детей, и писал он крайне редко. Алиенору это задевало, но в большей степени в ней говорили гнев и презрение, а не обида любящей женщины.

Она приподняла Гарри, чтобы тот во всех деталях рассмотрел прибытие королевской свиты: полощущиеся на ветру штандарты, ярко начищенные доспехи рыцарей, баронов в разноцветных шерстяных рубахах и сюрко. А потом повела сына со стены вниз, в тронный зал, зайдя по пути за остальными детьми.