Зимняя луна (Ад в наследство)

Поднял взгляд на второй этаж.

Нет. Сначала внизу.

Он ничего не нашел ни в дамской туалетной, ни в шкафу под лестницей, ни в большой столовой, ни в гардеробной, ни в технической мойке. Но на кухне грязь была снова, и больше, чем где бы то еще.

Недоеденный ужин из ригатони, колбасы и бутерброда оставался на столе, так как его прервало внезапное появление енота и смерть зверька в конвульсиях. Комки высохшей грязи покрывали ободок обеденной тарелки. Стол вокруг тарелки был покрыт горошинами сухой земли. Похожий на паука коричневый лист свернулся в миниатюрный свиток, рядом мертвый жук, размером с центовую монету.

Жук лежал на спинке, шесть окостеневших лапок задраны в воздух. Когда он перевернул его осторожно пальцем, то увидел, что панцирь был радужно-сине-зеленого цвета.

Два сплющенных комка грязи, как блинчики в доллар величиной, были вмяты в сиденье стула. Пол рядом со стулом был просто осыпан крошками и шмотками.

Другое место концентрации грязи находилось перед холодильником. Всего вместе набралось бы на пару столовых ложек, но было также несколько травинок, другой засохший лист и земляной червяк. Червяк был все еще жив, но бешено извивался, страдая от потери влаги.

Ползущее ощущение на затылке и внезапная убежденность в том, что за ним кто-то наблюдает, заставили Эдуардо сжать дробовик обеими руками и резко обернуться к окну, затем к другому. Никакого бледного призрачного лица, прижатого к стеклу с той стороны, как он воображал.

Только ночь.

Хромированная ручка холодильника была запачкана, и он не стал ее касаться. Открыл дверь, дергая за ее угол. Еда и напитки внутри казались нетронутыми, все точно так же, как и оставил.

Дверцы обоих двухконфорочных плиток были распахнуты. Он закрыл их, не трогая ручек, которые тоже в некоторых местах были покрыты неопределимой тинистой грязью.

За край дверцы плиты зацепилась и оторвалась полоска ткани, в полдюйма шириной и менее дюйма в длину. Она была бледно-голубая, с редкими кривыми линиями голубого цвета потемнее, что, должно быть, представляло из себя часть повторяющегося узора на более светлом фоне.

Эдуардо уставился на этот клочок одежды чуждой вечности. Время, казалось, остановилось, и вселенная зависла спокойно, как маятник разбитых дедушкиных часов, - пока льдинки глубокого страха не образовались в его крови, отчего он задрожал так безудержно, что застучали зубы. Кладбище... Он снова обежал кухню, к одному окну, к другому, но ничего не увидел.

Только ночь. Ночь. Слепое, бесцветное, равнодушное лицо ночи.

Эдуардо пошел наверх. Отмечал комья, шмотки и пятна земли - когда-то влажной, а теперь высохшей - их можно было найти в большинстве комнат. Еще один лист. Еще два жука, высохших, как древний папирус. Камешек, размером с вишневую косточку, гладкий и серый.

Заметил, что некоторые выключатели тоже были запачканы. После этого он включал свет, натягивая на кисть рукав или пользуясь прикладом дробовика.

Он оглядел все комнаты, обыскал все шкафы, осмотрел внимательно за и под каждым предметом мебели, где были пустоты, которые можно было счесть достаточными для укрытия, даже для чего-то настолько большого, как шести-восьмилетний ребенок, и когда удовлетворенно решил, что ничего не прячется на втором этаже, то вернулся в конец верхнего коридора и дернул за свисавшую веревку, которая опускала лестницу на чердак.

Свет на чердаке включался из коридора, поэтому не пришлось подниматься в темноте. Он осмотрел каждую тенистую нишу глубоких и пыльных карнизов, где мотыльки, похожие на снежинки, повисли в паутине, как ниточки льда, и нависали кормящиеся ими пауки, холодные и черные, как тени.

Внизу, на кухне, Эдуардо проскользнул к медной щеколде на двери погреба. Она открывалась только с кухни. Ничто не могло спуститься вниз и закрыться изнутри.

С другой стороны, парадная и задняя двери дома были заперты, когда он выехал в город. Никто не мог проникнуть внутрь - или снова закрыть, уходя, - без ключа, а единственно существующие ключи были у него. И все эти проклятые замки были заперты, когда он пришел домой: во время осмотра не обнаружилось ни одного выбитого или отпертого окна. Но нечто все же определенно проникло внутрь и потом ушло.

Он прошел в погреб и обыскал две огромные комнаты без окон. Они были холодные, слегка заросшие плесенью и пустые.

В настоящий момент дом был весь закрыт.

И он был в нем единственным живым существом.

Выйдя наружу, старик запер за собой передний вход и загнал "чероки" в гараж. Опустил дверь дистанционным управлением, прежде чем вылезти из автомобиля.