Зимняя ночь

- О чем хочешь, - Джейран тряхнула головой, откидывал волосы назад, и посмотрела на Адиля широко раскрытыми глазами. - Музыку я люблю не меньше живописи. Могу слушать о ней до утра. Говори! Мне кажется, ты знаешь много интересного о музыке. Наверно, будешь музыкантам?

- Нет, Джейран. На таре я играю иногда, главным образом когда остаюсь дома один и на сердце тоскливо. Но я вовсе не собираюсь стать музыкантом. Я выбрал совсем другую профессию... Хочу быть юристом...

- Юристом?

- Да, буду учиться в университете.

Джейран задумалась. Адиль продолжал:

- Знаешь, Джейран, как интересно быть юристом! Случается, преступник отрицает свою вину. Твой долг - выявить истину. Ты должен так ставить вопрос обвиняемому, чтобы он своими ответами невольно осветил суть дела. Я еще в прошлом году начал читать книги по этому вопросу.

Джейран внимательно слушала.

- Значит, ты будешь судить людей?

- Да! Я выучусь и стану юристом. Буду судить расхитителей государственного добра, спекулянтов, жуликов, - короче говоря, всех, кто вредит нашей стране. Такие, Джейран, среди нас еще есть.

Наверху раздался протяжный гудок. Адиль обернулся. В салон спускалась компания молодых парней.

Старой супружеской четы в углу уже не было. Джейран посмотрела в иллюминатор: огни города сверкали совсем рядом.

- Мы приехали, Адиль! - девушка вскочила с кресла.

Они поднялись на палубу. Но было уже поздно: морской трамвай снова удалялся от берега.

Молодые люди переглянулись и засмеялись.

Они опять спустились в салон, сели на прежнее место. Адиль набросил свой пиджак на плечи Джейран.

- Боюсь, простудишься.

Девушку тронуло такое внимание.

- Большое спасибо! - она протянула руку и застегнула Адилю ворот рубахи. - Только ты и о себе думай.

- Когда я гляжу на тебя, я все забываю. Не веришь?

Девушка смотрела в иллюминатор. Вдали вспыхивали и гасли фонари маяков. На воде мерцали отражения огней нефтяных вышек, стоящих прямо в море.

Первой нарушила молчание Джейран.

- Знаешь, Адиль, - сказала она, - в детстве я очень любила рисовать. У художника самая интересная специальность на свете. В школе во время уроков я рисовала портреты учителей. Любая из моих тетрадей походила на альбом для рисования. Однажды я нарисовала на обложке по алгебре нашу математичку. Как мне влетело от отца! Пока он хмурился и отчитывал меня, я опять, не удержавшись, набросала его шаржированный портрет. А внизу подписала: "Юсиф-бек после того, как затонули его корабли".

- Твоего отца звать Юсиф-бек?

- Да. Юсиф, только без "бека". Ну, слушай дальше... Этот портрет приколола к стене. Карикатура получилась на редкость удачная. Увидев, отец не выдержал и рассмеялся. Потом подошел ко мне, погладил по голове и сказал: "Вижу, горбатого могила исправит".

- А где ты теперь учишься? - поинтересовался Адиль.

- В этом году окончила художественный техникум.

- Выходит, ты уже настоящий художник?

- Может, еще и не настоящий, но для себя рисую. Хочешь, в следующий раз набросаю твой портрет? Такой же, как и папин...

Адиль засмеялся:

- Нет, такой не хочу. Если рисовать, так хороший, чтоб можно было сохранить на память.

Джейрам взглянула на Адиля оценивающим взглядом художника. Выразительные глаза юноши смотрели так, словно хотели ей что-то сказать.

- Хорошо, только в следующий раз надо встретиться пораньше, засветло. И приведи в порядок свои кудри, а то лба не видно.

- Слушаюсь.

Морской трамвай причалил к пристани. Пассажиры засуетились. Адилъ и Джейран тоже поднялись. Девушка с благодарностью вернула юноше пиджак.

С берега на борт перекинули трап. Идти можно было только по-одному.

Когда дошла очередь до Адиля и Джейран, первой на мостик ступила девушка. Адиль шел следом. Он сам не заметил, как взял Джейран за руку. Она шагала неуверенно, пошатывалась и, теряя равновесие, протягивала Адилю назад вторую руку.

- Не бойся, Джейран, смелее...

Адиль отдал бы полжизни, лишь бы всю дорогу от пристани до дому идти вот так по такому узкому мостику, лишь бы не отпускать руку Джейран!

Они вышли на берег и зашагали рядом. Теперь молодые люди меньше смущались друг друга.

- Какие у тебя стройные ноги, Джейран! - смеясь, сказал Адиль. - И туфли такие красивые...

Девушка нагнулась, посмотрела на ноги.

- Это босоножки, а не туфли. Купила случайно, на руках. Между прочим, в вашем квартале. Была у учителя Салеха, выхожу, какая-то женщина прямо на улице предложила их.

Адиль насторожился.

- В нашем квартале? А какова она из себя, эта женщина?

- Да как тебе объяснить? Высокая, толстая, волосы рыжие. По-моему, спекулянтка. Сказала, будто босоножки ей привезли из Москвы, они ей жмут, потому и продает. Такие стоят двести шестьдесят рублей, а она, бессовестная, продала за четыреста.

"Неужели, Дилефруз?! - подумал Адиль. - Высокая, толстая, волосы рыжие... Конечно, другой такой у нас в квартале нет. И потом: привезли из Москвы... Все ясно".

Адиль почувствовал, как сердце его наполнилось, ненавистью к дому с красной черепичной крышей,

- Почему молчишь? О чем задумался? - спросила девушка.

- Так... Ничего...

- Вот мы и пришли.

Джейран высвободила локоть из руки Адиля.