Зимняя ночь

- У нас не железная дорога, чтобы что-нибудь выходило. Весь "дашбаш"* учителя - это иногда опоздать на урок. Но я и того не делаю.

______________ * Дашбаш - легкая незаконная нажива, махинация.

Откровенный ответ пришелся Рахману по душе. Он еще ближе придвинулся к гостю.

- И напрасно. Разве от этого меньше станет тех, которые делают? Чем мы хуже других? Чем, например, ты хуже других? - Рахман чуть помолчал и добавил: - А у нас даже опаздывать нельзя. Сам знаешь, на железной дороге все работают с точностью до одной минуты.

Вошла Дилефруз с большим подносом в руках. Она поставила на стол блюдо дымящихся голубцов, тарелку с хлебом, зелень, водку, две бутылки пива, бокалы, подала приборы.

Рахман взглянул на учителя, затем обозрел стол и забормотал:

- Да, значит, такие дела...

Старик чувствовал, что соседи неспроста затеяла угощение, но еще не все понимал.

- Извини, Салех... Давно ты у нас не был, так-то вот... Настоящего угощения для тебя у нас нет.

- Благодарю. Я не голоден, только что поел.

- То ты ел у себя дома, а это - у нас. Хи-хи-хи... Ну, начнем! - Рахман взял бутылку с водкой и выбил пробку. - Ты как-то сразу перестал к нам ходить. Это не по-соседски, Салех.

Рахман хотел наполнить рюмку старика. Тот запротестовал:

- Не буду, Рахман!

- Может, думаешь, я пьяница? Купил по случаю твоего прихода. Давай пропустим по рюмочке.

- Нет, спасибо, - учитель приложил руку к груди. - Я не пью.

- Ну, как же так? Нельзя, нельзя... Не думал, что ты такой, Салех.

Чувствуя, что старика не уговорить, Рахман налил ему пива, а себе водки. Учитель Салех промолчал.

- За твое здоровье Салех. Рад, что пришел... Мой дом - твой дом.

Они чокнулись. Рахман выпил и пригладил усы:

- Ешь, стынет...

Учитель Салех поставил на стол стакан с пивом, к которому даже не притронулся, и начал ждать продолжение разговора.

Рахман взял салфетку, вытер рот.

- Да, значит, такие дела...

Видя, что старик ничего не спрашивает о сыне, Рахман решил начать первым.

- Если все будет благополучно, через год Адиль кончит и приедет в Баку.

Учитель Салех молча кивнул.

- Все говорят, что я правильно поступил, послав его в Москву. Умное дело сделал. Не так ли, Салех? Через год-другой парень станет прокурором. Что тебе еще надо?

Послышался легкий скрип. Старик глянул на дверь. Дилефруз подслушивала.

- Теперь такое дело, - Рахман отодвинул от себя рюмку. - День и ночь ломаю голову... Вернется парень, женю его, где будут жить молодые? Если бы невестка могла поладить с Дилефруз-ханум!.. Но ты сам знаешь, характерец у моей жены неважный... - Рахман еще утром получил у Дилефруз согласие на это выражение.

Он отправил в рот голубец, политый сметаной, прожевав, откашлялся. Была бы у нас еще одна комната, мы бы выкрутились. Но ведь Мамед уже вырос, вон какой...

У Рахмана не хватало смелости перейти к основному вопросу. Дилефруз жестами подбадривала его из-за двери.

Наконец, он решился:

- Знаешь, Салех, только добро вечно на этом свете. За вою свою жизнь я цыпленка не обидел. Сказать почему? Да ведь зло никому не нужно. Разве не так, а?

- Так, - односложно ответил Салех.

Его уже начала тяготить бессмысленная беседа.

- У меня к тебе две просьбы, Салех. Ты должен войти в наше положение и помочь нам.

- Пожалуйста, готов сделать все, что в моих силах.

- Мне нужно до зарплаты триста-четыреста рублей. Пошлю Адилю на дорогу.

- С удовольствием. Ради Адиля...

- Нет, нет, - перебил Рахман, - без всяких "ради", Салех. Сегодня у тебя возьму, а через неделю верну. Мальчик просит прислать на дорогу, а у меня в кармане пусто. Кто нам ближе тебя? Конечно, три-четыре сотни - деньги небольшие. Но, сам понимаешь, тому, кто живет на одну зарплату, трудно сводить концы с концами. Да будет проклята бедность!

Учителю Салеху стал ясен истинный смысл просьбы.

- Хорошо, это все выполнимо... - сказал он.

- Вторая просьба, Салех, вот какого порядка... Хочу женить Адиля.

- Что ж, неплохо... - Старик украдкой взглянул на дверь, за которой стояла Дилефруз. - А невеста есть, если не секрет?

- Есть, и притом близкий нам человек. Да ты и сам часто ее видел. Она нам как родная дочь.

"Наверно, Мансура, - подумал учитель. - Славная девушка".

- Да, вот я и хочу сказать... Придет невеста, нам здесь будет тесновато... Может, думаю, ты нам поможешь в этом деле... Ради Адиля.

- Откровенно говоря, не представляю, чем могу вам помочь.

- Я хочу сказать... Только ты не обижайся... Вы живете вдвоем, ты и жена. Готов продать все, что у меня есть, достану для вас квартиру в самом центре, в сто раз лучше, чем эта. А свою - уступите нам, чтобы-сын жил рядом со мной.

И Рахман, и Дилефруз, стоящая за дверью, с нетерпением ждали ответа учителя.

Старик уперся руками в колени, выпрямился, задумался на минуту, затем вскинул вверх свои широкие брови и медленно поднялся из-за стола:

- Я, Рахман, старше тебя на несколько лет...

- Верно, верно, я ничего не говорю... Зачем встал? Садись...

- И образование у меня не меньше твоего.

- Разумеется. Моя голова не знает того, что знают твои ноги. О чем речь? - Рахмам тоже поднялся.