Зимняя ночь

Кипучая жизнь столицы, занятия в университете, шумное веселое общежитие заставили Адиля забыть свое горе. Нет злой Дилефруз, ее оскорбительной брани. Кругом приветливые жизнерадостные лица. И об отце Адиль стал думать меньше. Он не мог забыть только Джейран. Карнавальная ночь, прогулка по Каспию на морском трамвае казались ему чем-то далеким, как воспоминания детства. Его любовь походила на красивую бабочку, которая живет всего лишь день и умирает, не успев насладиться солнцем. Стоило Адилю встретить на улице девушку, хоть немного напоминающую Джейран, сердце его начинало учащенно биться. Он оборачивался и долго смотрел вслед. Письма, посланные Джейран (Адиль ставил на конверте только ее имя, так как фамилии не знал), вернулись обратно. Это был для него большой удар. "Конечно, она со мной не хочет знаться, - думал юноша. - А то бы обязательно ответила".

Однако надежда еще теплилась в сердце Адиля. Всякий раз, получив из Баку письмо, он сначала смотрел на обратный адрес, искал имя Джейран. Чаще всего весточки приходили от учителя Салеха.

На курсе у Адиля сразу же появилось много приятелей. Но самым близким другом ему стал сосед по койке, Борис, круглолицый парень в очках. У него были светлые реденькие, едва заметные брови и голубые, как воды Каспия, глаза. Летом и зимой через каждые три-четыре дня он наголо брил голову. Поэтому никто не анал, какого цвета его волосы.

Товарищи подтрунивали мад ним.

- Я видел Бориса с шевелюрой, - говорил один. - У него волосы зеленого цвета.

Другой подхватывал шутку:

- Нам тогда стипендию задержали, и у бедняги не было денег побрить голову.

- Напрасно вы пристаете к Борису, - говорил третий. - Он сам мне однажды признался, что лыс от рождения.

Борис не сердился.

Они были ровесники с Адилем. Но стоило послушать глубокомысленные доводы, которые юноша приводил во время споров, его толковые советы товарищам, и начинало казаться, что он молод только с виду, а на самом деле ему уже много лет. Борис обожал научные споры, в которых, как правило, ж знал поражений. Он мог спорить не только со студентами юридического факультета, но и с "филологами", "историками" и даже студентами физико-математического факультета. Если надо было, он мог дать анализ творчества Шекспира, Пушкина, Чехова, говорить о таких полководцах, как Кутузов, обсуждать законы Архимеда, Паскаля, Ньютона. Если даже большей части того, о чем говорил Борис, в учебниках не было, все равно никто не брал под сомнение правдивость его слов.

"Борис - ходячая энциклопедия нашего университета!" - отозвался о нем Адиль в первый же день знакомства. Впрочем, он немного опоздал с характеристикой: товарищи уже успели прозвать своего толкового однокурсника "профессором Борисом Васильевичем".

У Бориса над кроватью висел портрет девушки. Это была его "любовъ", Наташа, студентка Нефтяного института, москвичка. Красотой она не блистала: светлые короткие волосы, худое лицо, небольшие глаза, маленький вздернутый носик. Но попробовали бы вы взглянуть на нее глазами Бориса! Она показалась бы вам писаной красавицей. Впрочем, Борис тоже красотой не славился. Да разве дело во внешности? Было бы сердце чистое да доброе!.. Имя девушки не сходило у Бориса с уст. Иногда в общежитии, забывшись, он обращался к товарищам: "Послушай, Наташенька..."

У Бориса была одна отрицательная черта: неаккуратность. Он столько внимания уделял вопросам, не имеющим прямого отношения к его специальности, что подчас не располагал временем заниматься своим внешним видом. В общежитии куда ни глянешь: на столе, подоконниках, тумбочках, в платяном шкафу - везде валялись вещи Бориса, книги, тетради. Каждое утро он что-нибудь искал: то ручку, то конспекты, то кепку. Комната переворачивалась вверх дном. В таких случаях Борис обычно захватывал чужую ручку, надевал на голову первую попавшуюся кепку и бежал на занятия. Если "раздобыть" головной убор не удавалось, Борис, будь то в дождь или стужу, выходил на улицу с непокрытой головой, подняв воротник своего полушубка. А товарищам объяснял: "Приучаю голову к холоду. Закаляюсь..."

Только побывав в гостях у Наташи, Борис приходил в приличном виде. Девушка наглаживала ему рубаху, галстук, пришивала к пиджаку пуговицы.

Ну и влетало парню от нее!

- Ах, Борис, неряха ты, неряха! Какой же из тебя выйдет юрист?

- В твоих словах есть доля правды, Наташенька. Однако ты тут виновата больше, чем я.

- Это почему же?

- Потому что ты тянешь со свадьбой. Будь дело только за мной, я давно бы уже сделался самым аккуратным парнем на факультете, а ты нянчила бы целую дюжину детишек.

Разговор кончался тем, что Наташа шутливо хлопала Бориса по щеке, заливалась краской и выбегала из комнаты.

Адиль привязался к Борису, скучал, когда его не было в общежитии. Но он не рассказал ему ни о Джейран, ни о мачехе. Это было его тайной. А тайны Адиль умел хранить еще с детства.